– Не надо, – сказала Линда.
– Почему не надо?
– Я не могу.
– Чего не можешь?
– Заниматься любовью. У меня месячные. Месячные? У Линды Фокс бывают месячные?
Это было невероятно; Ашер резко отдёрнулся и застыл.
– Ты уж прости, что так вышло, – сказала Линда. – А теперь помассируй мне плечи, а то их тоже сводит. И в сон меня что-то клонит. От вина, наверное. Очень… – она широко зевнула, -… хорошее вино.
– Да, – согласился Ашер; он всё ещё был не в силах к ней прикоснуться.
И вдруг Линда громко рыгнула, пробормотала: «пардон» и прикрыла ладонью рот.
На следующий день он улетел в Вашингтон. Линда вернулась к себе той же ночью, да и чего бы ей оставаться, раз месячные. Она пару раз помянула – безо всякой, по мнению Ашера, необходимости. – что во время месячных у неё бывают жестокие судороги, вот и сейчас тоже. Ашер возвращался порядком усталый, его утешал лишь удачный контракт: Линда Фокс подписала заказ на самую дорогую, ультрасовременную стереосистему, а позднее ему предстояло вернуться, чтобы проследить за сборкой и размещением видеооборудования, записывающего и демонстрационного. За всё про всё поездка оказалась более чем выгодной.
И всё же, и всё же… Главного он не достиг; из-за неё, из-за Линды Фокс – неподходящее, видите ли, время. Чёрт бы побрал её месячные, думал он. У Линды Фокс бывают месячные и судороги? – удивлённо спрашивал он себя. Невероятно. Но против фактов не попрёшь. А может, это просто предлог? Нет, какой там предлог, всё повзаправде.
Дома жена встретила его одним-единственным вопросом: «Ну как вы там с ней, развлекались?»
– Нет, – хмуро бросил Ашер. Развлечёшься тут…
– Ты какой-то усталый, – заметила Райбис.
– Усталый, но зато довольный.
Что было, в общем-то, правдой. Они с Линдой Фокс проболтали до глубокой ночи. Как-то с ней очень легко, думал он. Хорошая девица, весёлая, никакого манерничанья. Такая, ну, вроде как… субстанциональная. Обеими ногами стоит на земле. Никакой аффектации. Она мне нравится, сказал он себе. Хорошо, что я увижу её снова.
И, подумал он, я точно знаю, что она далеко пойдёт.
Было даже странно, с какой безапелляционной уверенностью твердила его интуиция о будущих успехах Линды Фокс. А с другой стороны, чего же тут странного? Просто она очень хорошо поёт.
– А что она за человек? – спросила Райбис. – Только и говорит, наверное, что о своей карьере.
– Она тихая, мягкая и скромная, – сказал Херб Ашер. – И на редкость непринуждённая. Мы с ней говорили о самых разных вещах.
– А смогу я с ней как-нибудь встретиться?
– Не вижу, почему бы и нет, – пожал плечами Ашер. – На днях я опять туда полечу. И она что-то там говорила насчёт прилететь сюда и заглянуть в наш магазин. Сейчас карьера Линды на такой стадии, что приходится бегать по всей стране – она начинает получать серьёзные предложения, необходимые ей и вполне ею заслуженные, и я рад за неё, искренне рад.
Если бы только не эти месячные… ну, ничего не поделаешь, суровая проза жизни, сказал он себе. То, из чего состоит реальность. В этом отношении Линда ничем не отличается от любой другой женщины, иначе и быть не могло.
И всё равно она мне нравится, сказал он себе. Пусть даже мы с ней не переспали. Радость общения, этого хватило за глаза и за уши.
– Ты проиграла, – сказал десятилетний мальчик Зине Паллас.
– Да, – кивнула Зина. – Я проиграла. Ты сделал её реальной, и она ему не разонравилась. Мечта сбылась, хотя и с некоторой долей разочарования.
– Что есть лучший признак подлинности.
– Да, – сказала Зина. – Поздравляю.
Она улыбнулась и пожала Эммануилу руку.
– А теперь, – сказал мальчик, – ты расскажешь мне, кто ты такая.
ГЛАВА 16
– Да, – сказала Зина, – я скажу тебе, кто я такая, но я не позволю твоему миру вернуться. Мой мир лучше. Херб Ашер ведёт в нём куда более счастливую жизнь, Райбис жива… Линда Фокс реальна…
– Но ведь не ты сделала её реальной, – заметил Эммануил. – Это сделал я.
– И ты хочешь вернуть мир, который ты им дал? С холодной зимой, льдом и снегом? Это я разбила стенки тюрьмы, это я принесла весну. Я свергла Верховного Прокуратора и Главного Прелата. Пусть останется так, как есть.
– Я преобразую твой мир в реальность, – сказал Эммануил. – Я уже начал. Я проявил себя Хербу Ашеру, когда ты его целовала, я проник в твой мир в своей истинной форме. Я делаю его своим, шаг за шагом. Но люди должны помнить, это самое главное. Пусть они живут сейчас в твоём мире, они должны знать, что существовал мир худший и им приходилось в нём жить. Я восстановил воспоминания Херба Ашера и многих прочих сновидцев.