– Хорошенькое совпадение!
– Ну, они ведь не знают того, что знаем мы. Так, говоришь, схему Васильев привез позавчера?
– Он уехал в город вместе с Коротким, а вернулся один. Привез документацию, а когда его спросили, куда подевался лилипут, весьма ловко уклонился от ответа. Устроил скандал, драку, так что про Короткого все забыли. А Короткий вернулся только на следующий день, приехал на электричке...
– Значит, можно предположить, что, пока Градов где-то встречался с Васильевым для передачи документации, этот ваш Короткий проник в его квартиру по пожарной лестнице и поджидал его там. Из чего следует, что судьба Градова была решена заранее.
– Нам этого никогда не доказать, – хмурясь, сказал Глеб. – Но это в корне меняет дело.
– Вот как?
– То есть мое к нему отношение, – уточнил Сиверов. – До сих пор эти парни производили впечатление обыкновенных неудачников. Но теперь...
– Попридержи эмоции, – посоветовал Потапчук. – Неудачники тоже иногда убивают людей.
– Сгоряча, – возразил Глеб, – от отчаяния, а то и вовсе случайно. Но тут никакой случайностью не пахнет. Они все очень хорошо продумали, а Короткий провернул это дельце как настоящий профессионал. Его раньше никогда не привлекали по подозрению в убийстве?
Федор Филиппович покачал головой.
– А его и сейчас никто не подозревает в убийстве, кроме нас с тобой, – заметил он. – А мы о своих подозрениях будем помалкивать – по крайней мере пока. Вот выйдем на заказчика, тогда они нам за все ответят. И за Градова в том числе.
Глеб бросил на него быстрый, внимательный взгляд.
– Да-да, – хмуро кивнул генерал, – за Градова они ответят отдельно. По большому счету, у этого человека была такая голова, что по сравнению с его смертью кража каких-то золотых побрякушек – мелочь, не стоящая упоминания. Обидно это, Глеб Петрович, когда главное достояние страны – люди с интеллектом – служит всего-навсего разменной монетой в погоне за золотом...
Глеб промолчал, поскольку все, что он мог сказать, во-первых, прозвучало бы банально, а во-вторых, не имело прямого отношения к делу.
Федор Филиппович начал еще что-то говорить, но тут к ним приблизился какой-то немолодой человек, по виду – стопроцентный провинциал, впервые в жизни попавший в Эрмитаж. Проходя мимо, он обронил путеводитель, неловко наклонился за ним, почти толкнув генерала, пробормотал какие-то извинения и пошел своей дорогой, вертя головой по сторонам. Не говоря ни слова, Потапчук повернулся к Глебу спиной и двинулся в противоположном направлении. Все было ясно: разговор закончился, и что-то подсказывало Глебу, что возобновить его не удастся еще долго – до тех пор, по крайней мере, пока золото конкистадоров не будет похищено.
Покидая зал, Федор Филиппович разминулся с Котом. Васильев окинул генерала ФСБ, расследующего его деятельность, равнодушным, невидящим взглядом; что до Федора Филипповича, то он даже не повернул головы, пройдя мимо Кота, как мимо еще одного чучела в сверкающих рыцарских латах. Свой экземпляр путеводителя, свернутый в трубку, Кот держал в руке и, проходя мимо Глеба, едва заметно махнул им в сторону выхода, как жезлом регулировщика. Глеб понял это так, что, осмотрев свой "огород", Кот пришел к выводу о бесполезности их дальнейшего пребывания здесь. "Давно бы так", – подумал Сиверов, делая вид, что внимательно изучает таблички в витрине с ручным оружием.
Выдержав положенную паузу, он двинулся вслед за Котом по заранее оговоренному маршруту. Бек много ворчал по поводу чрезмерной, как он считал, конспирации, и это был, пожалуй, единственный предмет, по поводу которого его мнение целиком и полностью совпадало с мнением компьютеризованного анархиста Клавы. Сидевший за рулем Гаркуша собственного мнения на этот счет не имел, а Короткому, который в силу своей чересчур бросающейся в глаза наружности не принимал в пересчете камер участия, на это было наплевать. Что же до Глеба, то он, хоть и считал осторожность Кота вполне разумной и, более того, необходимой (хотя и совершенно бесполезной), почел за благо присоединиться к недовольной воркотне Бека и Клавы, так что накануне вечером Кот был вынужден прочесть им троим очередную лекцию о том, что ждет их, баранов, если они, бараны, не станут четко и беспрекословно выполнять его инструкции.
Посему, в строгом соответствии с полученной инструкцией двигаясь в полном одиночестве вдоль бесконечного, обращенного к Неве фасада Зимнего дворца, Глеб имел вдоволь времени на раздумья. С реки тянуло сырым холодным ветром, в котором уже явственно ощущался запах наступающей весны; день стоял не по-питерски ясный и солнечный, асфальт под ногами уже очистился и подсох, лишь в трещинах и ямках темнели пятна и полосы влаги. На свинцовой невской воде среди серых осколков тающих льдин качались и подпрыгивали присевшие отдохнуть чайки. Бесчисленные окна Зимнего весело сверкали, отражая солнце; по набережной с шипением и гулом проносились автомобили, казавшиеся одинаково серо-коричневыми из-за налета грязи, который ровным слоем покрывал их от колес до самой крыши.