47 
Глебу не очень нравился Питер, выстроенный по единому, математически точному плану в скучном классическом стиле. Это было совсем не то место, где агент по кличке Слепой хотел бы умереть; конечно, оно выглядело намного приличнее какого-нибудь Урюпинска или Наро-Фоминска, прозванного в народе попросту Норой, но Глебу оно все равно было не по душе. Впрочем, он подозревал, что точно такие же чувства испытывал бы в отношении любой другой точки на поверхности земного шара, про которую знал, что здесь его поджидает почти неминуемая смерть.
А смерть была не за горами – ходила кругами, присматривалась, выбирая удобный момент. Глеб чувствовал ее приближение так же ясно, как ровный сырой ветер, студивший сейчас его левую щеку. Это был далеко не первый случай в его карьере, когда поставленная перед ним задача входила в прямое противоречие с инстинктом самосохранения; если вдуматься, так было всегда, но в данной ситуации противоречие получалось особенно острым. Потому что его задача заключалась в том, чтобы пройти весь намеченный Котом – Васильевым путь до самого конца и выйти на неизвестного заказчика. Но Глеб начал подозревать, что после ограбления Кот не вступит в контакт с заказчиком до тех пор, пока хоть один член его группы будет продолжать дышать.
В этом можно было сомневаться, пока не умер Градов. После его смерти стало очевидно, что Кот избрал самый простой и эффективный способ обеспечения секретности – способ, при любых обстоятельствах дающий стопроцентную гарантию молчания. О Градове и его незавидной судьбе знали Кот и Короткий; остальные до сих пор пребывали в блаженном неведении. Глеба сейчас занимало другое: чтобы добраться до заказчика, он должен был пользоваться полным доверием Кота, а чтобы завоевать это доверие, надо, черт возьми, безропотно дать себя прирезать!
Словом, с того момента, как инженер Градов пьяный утонул в собственной ванне, ситуация заметно обострилась. Тот, кто пошел по пути убийств, уже не остановится, потому что убийство является самым простым и надежным способом разрешения всех спорных вопросов. Стоит только попробовать, и дальше все пойдет как по маслу; Глеб знал это по себе, и, коль скоро Кот отважился на такие крутые меры в отношении инженера, который ничего о нем не знал, гадать, что станется с подельниками, долго не приходилось.
Глеб остановился в условленном месте, и сейчас же у бровки тротуара притормозила знакомая белая "девятка" с заботливо оттертыми от грязи номерными знаками. Гаркуша действительно был классным водителем; не желая раньше времени привлекать к себе внимание гаишников, он маскировался под законопослушного "чайника" так умело, что некоторые – все тот же Бек, например, – таковым его и считали. Бек с Гаркушей ездить не мог – плевался, обзывался и все время рвался за руль, обвиняя безответного Гаркушу в самозванстве и обещая показать ему настоящий класс. Смотреть на "настоящий класс" в исполнении Бека никому не хотелось, поэтому принадлежавшая Коту белая "девятка" до сих пор была цела и невредима, а все ее пассажиры пребывали в добром здравии.
Глеб сел на заднее сиденье, потеснив Клаву, который, в свою очередь, потеснил сидевшего слева у окна Бека. Под недовольное ворчание свободолюбивого медвежатника машина тронулась с места и, постепенно наращивая скорость, покатилась прочь от Дворцовой набережной.
* * *
Глеб стоял у окна мансарды и, прячась за выгоревшей занавеской, с пистолетом наготове наблюдал, как Кот общается с участковым ментом.
Замызганная "девятка" как ни в чем не бывало стояла на обычном месте перед гаражом; участковый, любивший, как видно, воображать себя героем вестерна, поставил свой "Урал" с коляской так, чтобы машина Кота не могла выбраться на дорогу. Нужды в этом не было никакой; глядя на Кота, Глеб чувствовал, что от его стояния с пистолетом за занавеской тоже нет никакого толку, потому что главарь справлялся со своей задачей отменно – вертел участковым как хотел, и через пять минут разговора они уже только что не обнимались.
В городе снег уже давно сошел, но в сосновом бору вокруг поселка он еще лежал плотными, зернистыми, сочащимися ледяной водой пластами. Воздух был сырым и холодным, но Кот стоял перед участковым в одной линялой футболке, которая красиво обтягивала его рельефную мускулатуру. Ниже футболки виднелись сильно поношенные камуфляжные брюки, подпоясанные потертым офицерским ремнем и заправленные снизу в высокие ботинки армейского образца. В таком виде Кот больше, чем когда бы то ни было, смахивал на офицера, не то вышедшего в отставку по ранению, не то отбывающего краткосрочный отпуск. Улыбка у него была белозубая, открытая, манеры непринужденные, а предъявленный им паспорт, по всей видимости, не вызвал у участкового никаких подозрений.
47 
