102 
– Что там такое?
Нашли длинную корявую доску и сбросили вниз Кое-как Саша Дмитриев выбрался наверх.
– Чего ты орал?
– Там.., там., трупы.
– Какие трупы? – закричал мальчишка, изображавший генерала. – Мы еще туда никого не сбрасывали.
– Там настоящие трупы, придурок!
– Заткнись, щенок! Какие трупы?
– Холодные и твердые.
– Ты еще скажи – живые.
– Точно.
– Доигрались…
– Наши все на месте?
Вскоре появился фонарик. Но то ли батарейки сели, то ли лампочка отошла, фонарик, несколько раз вспыхнув, не проявлял больше признаков жизни. Тогда мальчишки придумали другой способ. Они достали газеты, принялись их мять. Газеты поджигали и бросали в шахту. Действительно, то, что ребята там увидели, их испугало. Два человеческих тела лежали на дне шахты.
– Ну, что будем делать?
– Молодец, Сашка, – сказал самый старший из мальчишек. – Надо звать взрослых. Ты и ты, найдите милицию и приведите сюда. Сейчас здесь будет весело, – старший мальчишка отдал распоряжения и, свесившись над лифтовой шахтой, пробовал рассмотреть повнимательнее, что за тела лежат на обломках ящиков и кирпича.
Два мальчика и девчонка побежали на улицу. Как назло, милиционеры не попадались. Но дети увидели военный патруль – капитана и двух сержантов.
– Там! Там два трупа! – закричали мальчишки, подбегая к капитану.
Тот поправил шапку, одернул портупею.
– Какие такие трупы?
– Мы играли в детском саду в чеченцев, штурмовали больницу, захваченную террористами, – принялся объяснять капитану мальчишка.
Военный внимательно слушал, настороженно моргая глазами, все еще не понимая, к чему клонят дети. Наверное, они имеют в виду те трупы, которые показывали по телевизору. Вот до чего детей довели!
– Ну и что из того, что вы играли?
– Так вот, мы нашли их в шахте, куда упал Сашка Дмитриев, – сказала девочка и начала кричать. – Когда мы прибежали, хотели посветить фонариком, но батарейки сели, и мы ничего не увидели. Тогда мы зажгли бумагу и стали сбрасывать вниз. Там точно трупы! Двое мужчин!
Капитан снял рацию и принялся вызывать милицию, пытаясь у детей узнать как можно точнее адрес заброшенного детского сада.
Через пятнадцать минут у детского сада уже стояли две милицейских машины и «скорая помощь». Действительно, на дне шахты оказалось два трупа. Их извлекли на поверхность, положили на носилки.
Появился участковый, пожилой капитан в потертой шинели. Естественно, никаких следов после того, что устроили дети, найти было невозможно. Детей поблагодарили, и те, полные впечатлений, возвратились по домам с радостными лицами, уже предвкушая, как за ужином они будут рассказывать родителям о страшной находке в заброшенном детском саду, куда еще совсем недавно их водили.
В оперативной сводке МВД появились еще два трупа. Правда, по документам, найденным у убитых, милиция узнала их фамилии и имена. Так что трупы были опознаны. Дело оставалось за малым – найти родственников и сообщить им.
Пожилой капитан был явно недоволен. Ведь это на его участке были обнаружены убитые огнестрельным оружием ханыги. Кто и как это сделал, предстояло выяснить, хотя капитан понимал, что найти убийцу невозможно. Да особо никто и не станет искать.
Машины разъехались, детский сад опустел. Участковый сказал дворнику забить все дырки в заборе, чтобы дети больше не лазали на незаконченный объект.
* * *
Естественно, об этом происшествии отставной полковник ФСБ Александр Михайлович Скобелев ничего не знал. Он лежал в одежде, в башмаках на диване и смотрел в потолок. На подоконнике работал приемник.
Пистолет с глушителем лежал рядом с полковником. Передавали последние новости. Лицо Александра Михайловича Скобелева имело странное выражение – смесь презрения и радости. В вечерних новостях ничего не сказали ни о трупах, найденных в заброшенном детском саду, ни об убитом инженере Большеротове Геннадии Викторовиче, вообще ни о чем, с чем был связан отставной полковник Скобелев.
«Странно, что они молчат, – размышлял Александр Михайлович, – должны бы уже засуетиться. Ведь все-таки пропал важный груз, оружие, которым можно устроить ой какой большой переполох. Неужели власти, как всегда, решили все замять? Нет, – тут же возразил себе Александр Михайлович, – скорее всего, ведется огромная работа. Высчитывают, вычисляют – кто бы это мог сделать. Ну что ж, пусть посуетятся, пока время не пришло. Я еще не решил окончательно, как распорядиться этим грузом и что устроить моим врагам. Страшный суд или смерть от омерзения к самим себе. Но после того, как я начну действовать, они вздрогнут, и небо им всем покажется с овчинку. Они еще вспомнят меня, пожалеют, что вот, так обошлись с человеком».
102 
