8 
Потом Марис заметила, что почтовый штемпель на бандероли был четырехмесячной давности. Если автор разослал свой пролог сразу в несколько издательств, рукопись вполне могла быть куплена кем-то другим, а значит, все ее волнения были напрасны. Марис хорошо это понимала, однако вывод, который она сделала, был скорее парадоксальным, чем рациональным. Надо немедленно разыскать этого человека, решила она. Внутреннее чутье подсказывало Марис, что впервые за много лет она отыскала новое имя, способное вспыхнуть на современном литературном небосклоне звездой самой первой величины. А значит, она должна сделать все, чтобы заключить с ним контракт. Если из-за ее лени или небрежности новое имя попадет к какому-то другому издателю, она себе этого не простит.
— Ты еще не готова? — В дверях кабинета показался Ной, одетый в новенький смокинг от Армани. Марис посмотрела на мужа и почувствовала горделивое волнение.
— Ты отлично выглядишь. Нет, что я говорю — не отлично, а просто превосходно. Великолепно. Блестяще.
Тут взгляд Марис упал на настольные часы, и она поняла, что совершенно забыла о времени. Они действительно опаздывали. Нервно пригладив волосы, она виновато улыбнулась.
— Извини, я что-то заработалась. Сейчас попробую быстро привести себя в порядок.
Ной, за которого Марис вышла почти два года тому назад, вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Бросив на стол профессиональный издательский журнал, он подошел сзади к креслу Марис и принялся умело разминать ей шею и плечи, которые — он знал — к вечеру буквально сводило от усталости.
— У тебя был тяжелый день, дорогая? — участливо спросил он.
— Не сказать чтобы очень тяжелый, — ответила Марис. — За весь день только одна встреча, и та была короткой. В основном я занималась тем, что разгребала авгиевы конюшни в своем кабинете. — И она указала на груду отвергнутых рукописей в мусорной корзине и около нее, которые ожидали прихода уборщиц.
— Ты читала всю эту дребедень? — удивился Ной. — Господи, Марис, ну зачем это тебе?! Ведь «Мадерли-пресс» не имеет дела с рукописями, которые поступают не через агентов, — это официальная издательская политика, и…
— Я знаю, но, коль скоро я сама и есть Мадерли, я имею право иногда нарушать правила. Особенно если мне этого хочется.
— Похоже, я женился на анархистке, которая не признает установленного порядка, — шутливо сказал Ной, наклоняясь, чтобы поцеловать Марис в шею. — Но если уж ты планируешь вооруженное восстание или революцию, не лучше ли избрать для этого какую-нибудь благую цель — например, повышение продаваемости наших тиражей или снижение издательских расходов? Лично мне кажется, не стоит бунтовать только ради того, чтобы старший вице-президент компании официально получил право тратить время на ерунду.
— Старший вице-президент… — повторила Марис. — Омерзительное название! Когда я его слышу, мне представляется пожилая редакционная тетка, у которой во рту мятные таблетки от кашля и которая носит с деловым костюмом кроссовки, чтобы не уставали ноги.
— А вот и нет! — рассмеялся Ной. — Вице-президент издательского дома — это молодая, дерзкая, успешная женщина, похожая на тебя. И которая, к сожалению, как и ты, слишком много работает.
— Ты забыл добавить — умная и сексуальная, — с усмешкой уточнила Марис.
— Это само собой разумеется, — ответил Ной. — И вообще, перестань, пожалуйста, уводить разговор в сторону. Ответь прямо — какой смысл самой копаться в этой графоманской ерунде, когда существуют литературные агенты и агентства? На худой конец, эту работенку можно было бы поручить кому-то из младших редакторов. Результат будет тот же, но тогда, по крайней мере, тебя не будет мучить совесть…
— Отец учил меня относиться с уважением к каждому, кто пытается писать, — даже к графоманам, — возразила Марис. — Если бог не наградил кого-то талантом, одни их усилия заслуживают того, чтобы кто-то уделил им хотя бы немного внимания.
— Вот я и говорю, что младшие редакторы могли бы… Впрочем, я, пожалуй, не стану развивать эту мысль — ведь так можно дойти до черт знает чего!
— До чего же?
Ной заговорщически оглянулся на дверь и, понизив голос, сказал:
— До критики самого Дэниэла Мадерли, самого уважаемого человека не только в нашем издательстве, но и во всей книгоиздательской индустрии!
Марис только головой покачала. Несмотря на все аргументы Ноя, она собиралась и дальше просматривать присланные рукописи. Марис считала, что не имеет права поступаться принципами, на которых столетие назад создавался издательский дом «Мадерли-пресс». Что касалось Ноя, то он мог смеяться над ними сколько угодно хотя бы потому, что не носил фамилии Мадерли. Он принадлежал к семье благодаря узам брака, а не по крови, и иногда это обстоятельство давало себя знать. Во всяком случае, только этим Марис могла объяснить его прохладное отношение к традициям.
8 
