Особенно,... 
129 
– Очень плохо. Очень все плохо, – цокнул языком Вером-Паньге.
– Погадай еще, Человек с Двумя Именами! – взмолился Айюки.
– Нет, больше не буду гадать вам. Даже не просите.
– Просим тебя!
– Хорошо, погадаю еще.
Знахарь поскреб изуродованную губу, подумал, а затем взял жбан с холодной водой и кусок воска. Воск он растопил и в жидком виде влил в жбан, где тот и застыл на поверхности воды. Вером-Паньге долго что-то бормотал себе под нос, внимательно следя за движениями восковых капель, но в конце концов расстроенно покачал головой. Он аккуратно вынул весь воск и опустил в тот же жбан две иглы, натертые салом и моржовым жиром. Иглы мгновенно пошли ко дну, и старик едва не закричал от ужаса.
Вожди нервничали все сильнее.
– Нет вам доброго гадания, – вынес суровый вердикт знахарь. – Ничто не предвещает доброго исхода. Все плохо у вас будет. Кха!
Вожди переглянулись. Суеверный ужас боролся с жаждой войн и крови. Их с детства приучили не пренебрегать предзнаменованиями и пророчествами, но им до жути хотелось отправиться на юг, в земли мягкотелых людей со светлыми волосами. К тому же предсказания старого знахаря в любом случае ничего не решали – слишком большие силы пришли в движение, их уже не остановить кишками лемминга и воском в холодной воде.
– Отвечай, Человек с Двумя Именами, ты поможешь или нет? – угрюмо проворчал Тоньголе.
– Нет. Не будет вам моей помощи.
Вожди несколько минут сидели молча, медленно жевали квашеную моржатину и словно бы разговаривали друг с другом одними взглядами. В воздухе все усиливался отдаленный шум, пол под ногами еле заметно подрагивал.
– Ты слышишь эти звуки, Человек с Двумя Именами? – нарушил молчание Айюки.
– Слышу, – благожелательно кивнул старый знахарь.
– Ты знаешь, что они означают?
– Знаю.
Вожди снова замолчали. Их лица недовольно кривились. Вером-Паньге повернулся к ним, грустно улыбнулся беззубым ртом и тихо сказал:
– Не нужно так много думать. Что задумали сделать – делайте.
Айюки, Тоньголе и Лщаледа угрюмо кивнули и одновременно сунули руки за пазуху, извлекая на свет толстые костяные трубки. Вожди синхронно поднесли их ко рту и дунули.
Старый знахарь упал, как подкошенный. В его шею вонзились три одинаковых стрелки с костяными наконечниками, смазанными черной вязкой смолкой. Вожди кивнули друг другу – они выстрелили одновременно, никто не сможет сказать, чья именно стрела принесла смерть старику. Разгневанный дух не отыщет убийцу – грех разделен между троими, а карать трех человек за одно убийство нельзя.
И теперь они трое повязаны еще крепче – дороги назад им уже нет.
Тоньголе и Лщаледа молча вышли из холомо. Айюки двинулся за ними, но его остановил слабый стон:
– Айюки… Айюки… – прохрипел старик. В нем еще теплилась капля жизни, чародейские силы не давали так легко уйти на тот свет.
Вождь вождей заломил руки в суеверном ужасе – неужели знахарь перед смертью успеет наложить проклятье?! Он хотел было выскочить за дверь, но сообразил, что уже поздно. Айюки на негнущихся ногах подошел к умирающему.
– Айюки, будь осторожен, не верь серокожим… – еле слышно сказал Вером-Паньге, хватая вождя за полу шубы. – Лишь тьма и предательство в их сердцах, не вижу от них добра я племенам Ингара… Берегись их, Айюки, берегись…
– Я… – еле выдавил из себя Айюки.
– Не верь им… не верь… И… Айюки, береги дочь…
– Дочь?! У меня будет сын!
– Нет, серокожий ошибся… или солгал… У тебя будет дочь… Великая судьба ожидает ее… береги ее… Помни мои слова, Айюки… Когда пролетит над Ингаром пятнадцать весен, скажи ей… скажи… ска…
Вером-Паньге замер с раскрытым ртом. Сердце старого знахаря остановилось.
Айюки вышел из холомо, озабоченно потирая лоб. О чем хотел предупредить Человек с Двумя Именами? Что ему нужно сказать дочери, когда минет пятнадцать весен? В том, что у него будет именно дочь, он не усомнился ни на миг – прорицательным способностям лучшего знахаря Ингара он верил больше, чем какому-то серокожему из-за моря.
Одно утешило Айюки в этом предсмертном пророчестве – если Вером-Паньге хотел, чтобы он что-то кому-то сказал через пятнадцать весен… значит он, Айюки, проживет еще как минимум пятнадцать весен. Немало, если учесть, что ему уже больше полусотни.
– Почему задержался, Айюки? – покривился Тоньголе, взбираясь по канату с узлами.
– Так… – рассеянно ответил вождь вождей, хватаясь за другой канат.
129 
