2 
Действительно, поверили! Возможно, потому, что вера в сказки, где добрый Иван-дурак, став царем, раздает всю свою казну и казну казненных бояр всему народу поровну, устраивая по этому случаю трехнедельный пир-горой, слишком глубоко жила в душе доброго, наивного и вечно обманываемого народа.
Тех же, кто в эту «сказку-липу» не поверил, расстреливали, топили в баржах, сжигали в церквях, травили газами в подвалах без суда и следствия. «Будьте образцово беспощадны! — учил Ильич. — Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты!». Массовые убийства, впервые в мире новаторски примененные большевиками против собственного народа, конечно, сыграли свою роль, дав возможность банде ублюдков удержать власть, и это поразило весь мир, легкомысленно предсказывавший неминуемое и скорое крушение кровавого режима. Мир просто не знал этих новых «большевистских» методов, а если и знал, то никогда бы не поверил, что подобные методы можно применить на практике в XX веке, да еще в стране, совсем недавно считавшей себя европейской.
Но страшнее чекистских пуль оказалась выпущенная большевиками бацилла всеобщего равенства. Именно она повлекла под знамена международных террористов многомиллионные российские массы, именно во имя всеобщего равенства осуществлялись бесчисленные экспроприации, конфискации, национализации, именно на ее алтарь приносились неисчислимые жертвы, именно она позволила большевикам удержаться у власти, и именно из-за нее потерпели поражение их противники, пытавшиеся силой логики и разума остановить охватившее страну массовое безумие. Безумие большевизма — это болезнь что-то вроде бешенства нации; этот диагноз, к сожалению, социологи поставят слишком поздно, считая, что дальше должны уже работать психиатры. «Социализм — это идеология зависти», — еще в 1918 году определил Бердяев, но его, к счастью, никто не услышал, иначе бы уничтожили на месте. Бацилла бешенства или идеология зависти, или то и другое. Пусть ученые будущего разберутся, как на такую грубую приманку удалось поймать народы огромной страны, поверившие в возможность построения Царства Божьего на крови и разбое. Пока же народ, истекая кровью и кровавым потом, ждал, когда же его новые вожди начнут, наконец, раздавать захваченные богатства так, чтобы нарком и прачка получили свои одинаково равные доли, события развивались, как говорится, совсем по другому сценарию.
Мало кто понимает сегодня, что «созданное» в октябре 1918 года Лениным первое в мире Социалистическое государство рабочих и крестьян, было по сути своей германским протекторатом до самого крушения Германии, то есть до ноября 1918 года. Немцы, благодарные Ленину за развал Восточного фронта, а равно и за последующий развал Российской империи, обеспечивали новорожденному первенцу всех режимов военную и моральную поддержку. Немцы не только помогали миллионными субсидиями немецкого генштаба заговору большевиков против юной и наивной российской демократии, они приняли и непосредственное участие в октябрьском перевороте, обеспечив отрядами своих «военнопленных» оборону Петрограда от казаков генерала Краснова и руководя бомбардировкой и взятием московского Кремля.
Отблагодарив благодетелей Брестским миром, отдавшим под немецкую оккупацию чуть ли не половину европейской части бывшей Российской империи, Ленин получил взамен полную свободу рук на контролируемой его бандой территории. Однако они понятия не имели, сколько на этот контроль отпущено времени. Немцы постепенно начинали понимать, что за компанию они привели к власти в России, с ужасом взирая на методы большевиков по внедрению обещанного счастья попавшему под их гнет населению, и стали подумывать, а не заменить ли этот страшный режим каким-нибудь другим, поприличнее. В принципе, это сделать было очень легко: от 48 до 72 часов требовалось немецким войскам для оккупации Петрограда и Москвы. Однако, получив неслыханный подарок в виде Брестского договора, который им не снился даже в самом прекрасном сне, ведя переговоры с представителями различных политических группировок добольшевистской России, с уцелевшими членами императорского дома, Временного правительства и генералитета и предлагая свою помощь в свержении большевиков, немцы ставили единственное условие: подтверждение статей Брестского договора! Все с ужасом открещивались от этого условия, а немцы ни на какие уступки не шли. Одних губила жадность, других — честность.
2 
