49 
Быстрый уход одной партии и замена ее другой мог осуществиться и осуществился единственно возможным способом: ленинская «гвардия» молниеносно улетела в небытие через трубу крематория, напоследок сказав о себе всю правду на открытых московских процессах, продемонстрировав всему миру свою высокую принципиальность и бойцовские качества. Места ушедших заняли новые, специально и тщательно подобранные Сталиным люди. Работу по сколачиванию своей орденской элиты Сталин начал еще при жизни Ленина, возглавляя секретариат ЦК. Если в 1924 году в сталинской картотеке числилось около 3500 должностей, замещение которых должно было осуществляться через ЦК, и около 1500 должностей, замещаемых ведомствами с уведомлением Учраспреда ЦК, то 1925 году таких должностей было уже около 25 тысяч, представляющих платный, освобожденный партийный аппарат: по одному освобожденному парторгу на каждые сорок коммунистов. В том же 1924 году Учраспред слился с Оргинструкторским отделом ЦК, образовав Орграспредотдел, ставший фактически главным отделом в аппарате ЦК. Этот новый отдел, во главе которого Сталин поставил Кагановича, стал формировать не только партийную, но и государственную номенклатуру, произведя с конца 1925 года но 1927 год 8761 назначение. В 1930 году Орграспред был снова разделен на два отдела: Оргинструкторский, занимавшийся назначениями и перемещениями в партийном аппарате, и Отдел назначений с рядом секторов (тяжелой промышленности, легкой промышленности, транспорта, сельского хозяйства, советских учреждений, загранкадров и пр.), ведавший вопросами формирования номенклатуры в аппарате создаваемой империи.
Если настольной книгой Ленина была монография Густава Лебона «Психология толпы», которую вождь мирового пролетариата всю исчиркал своими пометками и восклицательными знаками, то Сталин толпой уже не интересовался, разделив свои интересы между классическим исследованием Никколо Макиавелли «Государь» и фундаментальной работой адмирала Мэхэна «Господство на море».
Увлечение именно этими книгами уже погубило кайзера Вильгельма и императора Николая, но развило в них умение мыслить военными категориями, чего, видимо, добивался и Сталин, впервые применив термин «командный состав партии». «В составе нашей партии, — указывал вождь всех народов, — если иметь в виду ее руководящие слои, имеется около 3–4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, — генералитет нашей партии. Далее идут 30–40 тысяч средних руководителей. Это — наше партийное офицерство. Дальше идут около 100–150 тысяч низшего партийного командного состава. Это, так сказать, наше партийное унтер-офицерство».
Военно-иерархическое мышление будущего Генералиссимуса пронизывало сверху донизу весь процесс создания новой номенклатуры, скованной железной дисциплиной и готовой на все по одному движению бровей или усов своего вождя. От ленинской «гвардии» у новой элиты, если что и осталось, то только полное презрение к народу и его интересам, но зато появились и качества, которые, как ни крути, а следует признать положительными. Если ленинскую «гвардию» более всего интересовали вопросы личного обогащения, и она занималась ограблением страны, демонстрируя исключительный беспредел и не неся, по существу, никакой ответственности ни перед законом (которого просто не существовало), ни перед вождем (который подобное поведение просто поощрял), то сталинская номенклатура была сразу же поставлена совершенно в другие рамки. Вознесенная продуманной системой привилегий на уровень жизни, немыслимый для народа, превращенного ленинскими грабежами поголовно в нищий пролетариат, имея над этим пародом фактически неограниченную власть, сталинская элита прекрасно осознавала собственное ничтожество, ибо в любой момент все — от секретаря захолустного райкома до члена Политбюро, Генерального комиссара госбезопасности или маршала — могли быть застрелены прямо в кабинете, забиты сапогами в подвале НКВД или превращены в «петуха» на каком-нибудь из бесчисленных островов ГУЛАГа. Понимание подобных вещей по простой схеме «сегодня жив, завтра — нет» очень ограничивало аппетиты номенклатуры, сводя к минимуму коррупцию и алчность, направляя энергию на нужды государства и партии. Под понятиями «государство» и «партия» имелась в виду опять же номенклатура, которая именно так себя и ощущала, чего в конечной итоге и добивался Иосиф Виссарионович.
Закалка номенклатуры началась еще в эпоху страшного голода, порожденного коллективизацией. Около райкомов партии, где находились спецстоловые, собирались умирающие от голода крестьяне и опухшие, кричащие от нестерпимого голода дети. Входы в райкомы, естественно, круглосуточно охранялись милицией и солдатами ГПУ, но через открытые окна столовой неслись запахи, сводящие с ума умирающих от голода людей. В этих столовых по исключительно низким, почти символическим ценам продавались: белый хлеб, мясо, птица, экзотические фрукты и различные деликатесы, сами наименования которых народ забыл с 1917 года. Даже обслуживающему персоналу этих столовых полагался так называемый «Микояновский паек», содержащий двадцать наименований различных продуктов.
49 
