86 
Поэтому политика нашей партии, продолжал Пономарев, в сфере коммунистического строительства, как и прежде, основана на бессмертных идеях Маркса и Ленина о всеобщем равенстве в рамках единого социалистического отечества.
Не выдержав, Андропов поинтересовался, какое отношение ко всем этим, разумеется, бесспорным истинам имеет вооруженный разбой, в результате которого похищены картины Матисса стоимостью в несколько миллионов долларов.
А такое, пояснил Пономарев, что картины Матисса стоимостью в несколько миллионов долларов, висят не в каждой квартире, а потому создают нервозную обстановку классового неравенства в бесклассовом обществе. Есть вещи, которые вообще не могут храниться в частных коллекциях, как по идеологическим соображениям, так и по соображениям безопасности самих вещей, что указанный случай очень характерно подчеркнул.
Суслов согласно кивал, глядя в пространство. «Так где же эти картины?» — сквозь зубы процедил Андропов, исподлобья взирая на заведующего международным отделом ЦК.
Пономарев чуть не подпрыгнул.
«Да разве речь идет о картинах? — почти закричал он. Речь идет о людях, которых вы схватили в Баку с нарушением всех норм социалистической законности. Товарищ Алиев (Андропов, вздохнул и закрыл глаза) с возмущением звонил лично Леониду Ильичу, и тот намерен поставить этот вопрос на Политбюро. Партия всегда боролась и будет бороться против произвола и беззакония!» Пономарев, помимо всего прочего, был еще и академиком, так что спорить с ним было трудно…
Отдавая приказ начальнику следственного управления КГБ генерал-лейтенанту Курбанову освободить бакинцев, Андропов, криво улыбаясь, заметил: «Ни к кому больше не буду ходить в гости. Боюсь увидеть эти картины в чьей-нибудь коллекции».
«Я могу сказать, в чьей», — ухмыльнулся Курбанов.
«Пока не надо, — остановил его Андропов, — скажете, когда я спрошу…»
Он сам коллекционировал картины, собирал французскую эротическую бронзу прошлого века, музицировал и даже баловался стихами, как Мао-Цзе-дун. А потому был вдвойне уязвлен.
Под «действием непреодолимых сил» он сдал уже многие позиции. Часть его людей стала получать жалование в долларах и сертификатах. Он не только разрешил, но добивался этого, составляя секретные докладные записки в ЦК о необходимости прикрыть КГБ от всепроникающей, как направленная радиация, коррупции. А случаев уже было столько, что можно было насторожиться.
Некоторых чекистов пришлось даже расстрелять за взятки. Причем та быстрота, с которой эти приговоры выносились и приводились в исполнение, явно говорила о том, что к делу причастны и многие начальники казненных. Однако, выплата некоторым подразделениям жалования в валюте мгновенно расколола и без того уже не монолитные ряды потомков железного Феликса. Подразделения, которые обошли, стали глухо роптать, явно демонстрируя свое недовольство. Некоторых уволили из органов, других наказали в дисциплинарном порядке. Чекистам читали лекции и проводили беседы, идиотские как по форме, так и по содержанию. Люди сидели, откровенно скучая, и даже дремали. Пришлось по военторговской сети срочно открыть по управлениям сеть закрытых магазинов за рубли. Было в этих магазинах, предназначенных для младшего и среднего офицерского состава, не Бог весть что, но все же: разные там дешевые джинсы, бельгийские костюмы, рубашки «сафари», импортные сигареты, продовольственные заказы. Люди взбодрились.
Андропов лично выбивал по округам льготную очередь на жилье для своих людей, преодолевал явное непонимание обкомов и горкомов и яростное сопротивление чиновников горисполкомов, теряющих свой законный «заработок» на льготном предоставлении жилплощади. Все это помогало мало. Секретариат Андропова был забит заявлениями на предоставление или улучшение жилплощади.
Все вместе дико завидовали Первому Главному Управлению (ПГУ), занимавшемуся внешней разведкой. «Кадровая засоренность» там была потрясающей, что неоднократно подчеркивал в своих секретных рапортах на имя Андропова начальник управления кадров КГБ генерал Чебриков. Разные маменькины сынки и элитарные детки из потомственной номенклатуры рвались в кадры разведчиков, поскольку к этому времени столь героическая профессия неожиданно стала совершенно безопасной, но по-прежнему высоко престижной и очень выгодной. Проводя большую часть времени на западе под прикрытием дипломатических паспортов и под крышей разных ведомств от АПН и Аэрофлота до Госконцерта, получая зарплату в валюте и деньги на оперативные расходы, разведчики, балдея от своей сказочной жизни и рискуя разве что быть высланными, занимались за рубежом откровенной «чернухой», порой переводя статьи из открытых западных журналов и посылая их в центр в качестве добытой секретной информации. При этом они легко перевербовывались западными контрразведками, иногда даже не подозревая об этом. В Москву шли такие потоки информации и дезинформации, что обработать ее с помощью тех примитивных средств, которые были в наличии, стало немыслимым. Назревал информационный хаос.
86 
