В начале шестого месяца анализа, в связи со следующим сновидением, появилась первая возможность интерпретировать его страх пениса:
1. Летние каникулы, я лежу на диване, стоящем в открытом поле. Знакомая девушка подходит и ложится на меня. Я удерживаю ее на себе и пытаюсь совершить половой акт. Хотя у меня есть эрекция, я замечаю, что мой пенис слишком мал. Это меня очень огорчает.
2. Я читаю драматическое произведение с тремя действующими лицами. Это семья японцев — отец, мать и четырехлетний ребенок. Я чувствую, что у этой пьесы трагичный конец. Больше всего меня беспокоит судьба ребенка.
Впервые в содержании сна была представлена попытка коитуса. Второй сон, в котором присутствует намек на первосцену (возраст — четыре года), нами тогда не был проанализирован. Непрерывно рассуждая о своей трусости и беспокойстве, он сам подошел к разговору о пенисе. Тогда я сказал ему, что его боязнь того, что ему нанесут вред или надуют, обманут, в действительности связана с гениталиями. Вопрос, почему и кого он боится, не обсуждался, реальный смысл страха тоже не интерпретировался. Интерпретация показалась ему правдоподобной, но теперь появилось сопротивление, которое имело место на протяжении шести недель. Оно основывалось на пассивно-фемининной, гомосексуальной защите от кастрационной тревоги.
На наличие сопротивления указывали следующие признаки: он не возражал открыто и не выражал сомнений, напротив, он стал чрезвычайно вежлив, дружелюбен и покорен. Его сновидения, которые по ходу анализа сопротивления стали реже, короче и яснее, опять удлинились и стали более запутанными. Состояния тревоги участились и стали такими же интенсивными, как и прежде. Несмотря на это, он не выражал недоверия анализу. Снова возникла идея о наследственности. Так замаскированно выразилось его сомнение в результатах анализа. Как и в начале анализа, он опять начал вести себя как женщина, которую насилуют. В сновидениях тоже доминировала пассивно-фемининная позиция. Снов об эякуляции или коитусе больше не было. Несмотря на то что анализ характера, несомненно, прогрессировал, прежнее характерное сопротивление вновь развернулось в полную силу, когда начался анализ нового пласта бессознательного. Для характера этого пациента слой кастрационной тревоги был самым решающим.
Следовательно, предметом анализа сопротивления стала не кастрационная тревога, которая провоцировала сопротивление, а снова все поведение пациента. Целых шесть недель было трудно что-либо предпринимать, кроме интерпретаций его поведения как способа защитить себя от опасности. Каждая деталь поведения рассматривалась с этой точки зрения. Таким образом, мы постепенно приближались к ядру его поведения — страху пениса.
Пациент старался оттолкнуть меня, предлагая мне инфантильный материал, но я постоянно объяснял ему смысл этого действия. Понемногу он начал понимать, что в отношениях со мной чувствует себя женщиной, о чем мне подробно поведал, добавив, что ощущает в промежности сексуальное возбуждение. Я объяснил это феноменом переноса. Он воспринимал мои попытки объяснить его поведение как упреки в свой адрес, чувствовал себя виноватым и старался искупить свою вину фемининной покорностью. Глубинный смысл такого поведения — идентификация с матерью из-за страха быть мужчиной (отцом) — я оставил в тот момент нетронутым. Затем, наряду с другим материалом, он увидел следующее подтверждающее сновидение:
Я гуляю с приятелем. Кажется, он неправильно понимает мое замечание и говорит, что хочет отдаться мне. Тем временем мы приходим в нашу комнату, и приятель забирается в постель моего отца. Его нижнее белье оказывается грязным.
Анализируя этот сон, я смог снова редуцировать фемининный перенос на отца. Теперь он впервые припомнил, что во время фантазий при мастурбации представлял себя женщиной. Анализ грязного нижнего белья привел к обсуждению его анальной активности и привычкам (церемония купания). В этом проявилась другая черта его характера — обстоятельность.
Чтобы снять сопротивление, мы обсудили не только его прежнюю форму, но и его эрогенную, анальную основу. Тогда я сделал следующий шаг в анализе характера. Я объяснил пациенту связь между его покорным поведением и фантазией о том, что он женщина. Его поведение было фемининным, то есть чрезмерно мягким, покорным и доверчивым, потому что он боялся быть мужчиной. Я добавил, что мы могли бы отыскать причину этой боязни — боязни ощутить себя мужественным, открытым и честным, вместо того чтобы продолжать избегать этого. В ответ на это он рассказал сон, в котором снова возникли темы первосцены и кастрационной тревоги: