33 
Они вышли из больницы, и любезный полицейский настоял на том, чтобы подогнать машину к дверям. На обратном пути Брин не пришлось уговаривать Райли откинуться на подголовник. Последствия травмы и операции начали сказываться. Райли откинул голову и устроился так, чтобы смотреть на Брин.
— А знаешь, я вовсе не боюсь игл, — сонно произнес он.
— Врешь ты все. Помню, как ты заболел ангиной и отказывался сделать укол пенициллина. Ты так затерроризировал бедную медсестру, что ей пришлось вызвать меня из комнаты для посетителей, только тогда удалось уговорить тебя снять штаны.
— По-моему, ей просто хотелось взглянуть на задницу Джона Райли.
— Насколько я помню, твоя задница не произвела на нее особого впечатления. По-моему, ее давно перестали интересовать чьи бы то ни было зады. Попытайся придумать что-нибудь более убедительное.
— Я просто искал благовидный предлог, чтобы положить голову на твою великолепную грудь. И это не вранье.
— И ради этого ты поднял такой переполох, что нас выгнали из кабинета врача?
— Дело того стоило. Как и сегодня. Ты заметила, что, когда никто не видел, я потихоньку поцеловал твою грудь?
Брин метнула на него уничтожающий взгляд.
— Рассказывай свои байки тому, кто в них поверит, Райли. Я-то знаю, что ты трус.
— Но ты ведь заметила?
— Да-да, заметила, успокойся.
Райли усмехнулся и стал смотреть вперед.
— Куда мы едем?
— Я везу тебя домой.
— Ко мне домой?
— Конечно, а ты что подумал?
В голосе Брин слышалось сомнение.
— Я рассчитывал, что ты позволишь мне переночевать у тебя. Как-никак я поранил правую руку. — Он показал ей перебинтованную кисть, словно Брин нуждалась в напоминании. — Может, у меня поднимется температура или случится шок. Я могу…
— Ладно, уговорил, и, ради Бога, избавь меня от этих ужасов. — У ближайшего светофора Брин развернулась. — Только предупреждаю, не надо видеть в этом то, чего нет. Я просто поступаю так, как поступил бы на моем месте любой гуманный человек по отношению к другому человеку.
— О, я понимаю и очень ценю твою гуманность, — серьезно сказал Райли, но Брин почувствовала за его словами насмешку.
Несколько кварталов они ехали молча. Наконец Райли сказал:
— Знаешь, что это мне напоминает?
— Что?
— Ночь, когда мы поженились.
Машина резко вильнула, и Брин чертыхнулась.
— Яма на асфальте, — объяснила она.
Но Райли знал, что дело вовсе не в асфальте, просто Брин вспомнила ту ночь, когда она стала его женой.
— Тогда мы все бросили и рванули на озеро Тахо, помнишь?
Разве она могла забыть?
— Да уж, ты все бросил в самом прямом смысле.
— Ты имеешь в виду полотенце?
— Да.
— О черт! — простонал Райли, когда воспоминания унесли его в прошлое. — Твоя рука лежала на мне, и я умирал от желания. Я тогда сказал: «Будь моей, Брин». А ты ответила…
— Нет, Райли, я не могу.
Брин оттолкнула его и опустила глаза, но тут же подняла взгляд. Господи, как же он красив!
— Не можешь? — прохрипел Райли.
— Не могу.
— Но ты сказала, что любишь меня!
— Да, сказала. — Брин застонала. — Я тебя люблю, но не хочу стать еще одной из твоих бесчисленных поклонниц. Я все знаю о твоей коллекции скальпов. Твои сексуальные подвиги — любимая тема женских разговоров за чашкой кофе в студии. Не хватало еще, чтобы мое имя трепали наравне с другими. А когда я тебе надоем и ты меня бросишь, мы больше не сможем работать вместе.
— Ты хочешь сказать, что не ляжешь со мной в постель?
— Вот именно.
Райли осторожно положил обе руки ей на плечи.
— Ты не веришь, что я тебя люблю?
— Верю. Точнее, я верю, что ты в это веришь. Но…
— Ты не веришь, что я чувствую к тебе совсем не то, что к другим женщинам? Что мои чувства серьезны?
Брин прикусила губу и покачала головой.
— Но я правда люблю тебя, Брин. И я хочу заниматься с тобой любовью. Что я должен сделать, чтобы ты легла со мной в постель?
Брин улыбнулась:
— Женись на мне.
— Хорошо.
Голова Брин дернулась так резко, что на миг ей показалось, будто в шее сместилось несколько позвонков.
— Что ты сказал?
— Я сказал «хорошо». Хорошо, я женюсь на тебе. Я надеялся, что ты поставишь такое условие и это избавит меня от необходимости вставать на одно колено. Представляешь, как нелепо выглядит голый мужчина, стоящий на одном колене? А если бы ты ответила отказом? Хорош бы я был — мало того, что униженный, так еще и голый при этом.
33 
