90 
– В кино?! – желчно прошипел Миклош. – Порой твой идиотизм переходит всякие рамки приличий! В кино!
Рэйлен прикусила язык.
За несколько минут Миклош выложил из тел настоящую тропу, которая начиналась у края большого круга и заканчивалась рядом с Йоханом. Нахттотер вылил на раны ландскнехта половину имевшегося эликсира и, присоединившись к Рэйлен, произнес:
– Стой молча. Это в твоих интересах.
Он нараспев начал читать заклинание на древнегреческом, и в помещении разом потемнело, словно кто-то притушил лампы дневного света. Миклош, сверяясь с книгой, продолжил произносить формулу.
В углах зала начала сгущаться осязаемая тьма, а кровь на полу стала менять цвет. Четкие линии рисунка расплылись, въелись в доски, оставляя после себя ожоги черных полос. Нахттотер прервался, выждал положенные сорок секунд, прислушался, удовлетворенно кивнул и гортанно выкрикнул шесть громких слов на языке, название которого давно забылось.
В ответ раздался звук, словно изнутри взорвался прогнивший гроб. Рэйлен вздрогнула от неожиданности.
По залу начал расползаться могильный холод. В большом круге произошло какое-то движение. С каждой секундой то, что пришло, обретало четкость. Призрак стремительно обрастал плотью, и Рэйлен сцепила зубы, чтобы не выругаться от изумления и страха.
Оно было огромным. Три метра в холке и четыре с лишним в длину. Тяжелая, покрытая свалявшейся белой шерстью голова, толстое заостренное рыло. Задние лапы короче передних – из-за чего спина с выпирающим из-под грязной сероватой шерсти позвоночником казалась горбатой. На правом боку колоссальной гиены зияла страшная рана. Сквозь нее были видны желтоватые ребра и серые, подернутые разложением мышцы. Глаз у твари не было – в пустых глазницах копошились и падали на пол мучнистые черви.
В горле зверя угрожающе заклокотало. Он раскрыл пасть, и удушающий смрад разверзнутой могилы повис в зале, проникнув во все его уголки. Дух разложения был столь ужасен, что от него слезились глаза, и выворачивало желудок. Рэйлен подавилась кашлем, но Миклош втянул запах в себя, точно дорогой парфюм.
Гиена обнюхала лежащие перед ней тела мертвецов и начала есть.
Она жадно чавкала, куски окровавленной плоти падали из пасти на пол, мощные зубы перемалывали жалобно хрустящие кости. Господин Бальза пристально наблюдал, как тает гора мертвецов, и раздувается бездонное брюхо.
В «Лунную крепость» снизошел демон разложения, принимающий предложенную ему дань. Это не заняло у него много времени – через три минуты трупы в кругу закончились.
Слепая белесая голова повернулась к разложенным Миклошем мертвецам. Чудовище беспрепятственно перешагнуло черту и направилось к Йохану, пожирая лежащие на дороге тела.
Лампы мигнули и погасли, погрузив зал в кромешную темноту.
Рэйлен с беспокойством пошевелилась. Миклош предупреждающе поднял руку и тут же опустил, сжимая пальцы на появившейся в ладони рукояти сотканного из паутины тлена кнута. Нахттотер небрежно пошевелил кнутовищем, и вооруженный страшным «когтем» гибкий хвост змеей свернулся у его ног.
Гиена доела последнего из мертвецов и угрожающе нависла над Йоханом. Сухой потрескавшийся нос втянул в себя запах «Снежной крапивы». Чудовище удивленно застыло. Рэйлен затаила дыхание. Зверь осторожно обнюхал Чумного и начал зализывать его раны, вытягивая враждебную магию. Над головой Йохана замерцало, он застонал и пошевелился.
– А это, черт меня побери, что еще такое?! – сузив глаза, прошипел Миклош.
Разлившееся вокруг Чумного мерцание окутало его коконом света, болезненного для глаз тхорнисхов. Неожиданно на появившейся аномалии выступил простой, грубый, сделанный с помощью черного угля рисунок.
Хаотичный, нелепый и в то же время идеально выверенный, искусный. В нем чувствовалась рука художника. И от него за километр несло магией.
Гиена, не обращая внимания на сияние, продолжала вылизывать затягивающиеся раны.
– В чем дело? – встрепенулась Рэйлен. – Что-то не так?
Бальза цыкнул на нее и обратил перекошенное от бешенства лицо на ученика.
Чудовище издало звук – нечто среднее между хохотом и плачем.
– Дело сделано! – быстро бросил Миклош, а затем, не мешкая, вышел из круга.
Демон разложения тут же повернулся к нему, угрожающе опустил голову, показывая страшные желтые зубы. Нахттотер ударил кнутом.
Серебристый росчерк, звонкий щелчок, оглушительный вой. Правая часть морды твари задымилась, плоть начала расползаться, обнажив кости черепа. Гиена бросилась на Миклоша, но он оказался быстрее. По сравнению с огромным чудищем невысокий и узкоплечий нахттотер выглядел хрупким подростком. Однако у него было преимущество – тхорнисх не боялся.
90 
