Особенно,... 
122 
В это время в комнату вошел еще один офицер.
– Приветствую всех! – жизнерадостно произнес он, снимая головной убор.
– Здравствуйте, Торель, – послышались голоса, – какие новости?
Тот махнул рукой.
– Ни дня без происшествий! Только что курьер доставил сообщение: отряд шуанов взял заложников. Требуют сделать обмен на тех, кого мы арестовали три дня назад.
– И что решили?
– Обменять. Этот пленник – важный государственный чиновник, кажется, из дипломатического корпуса. И с ним его жена. Обменяют без лишнего шума – и точка.
– Что, боятся скандала?
– А вы как думаете? В Париже шуаны, в лесу шуаны. Заговор зреет буквально под самым носом, и ничего нельзя сделать.
– Не знаю, как в Париже, а тут – попробуй их перелови! Не прочесывать же лес!
– Черт бы их побрал, этих штатских, – заявил Бастье, разливая вино. – Ездят туда-сюда по дорогам, надо и не надо! А что касается дипломатов – все они дармоеды, никакого от них толку! Знаю я их жизнь: приемы, переговоры, потом опять приемы, снова переговоры. Зарылись в бумажках! Взяточники несчастные! Подумаешь, важная персона – на шуанов его обменивай! Кто он такой?!
– Да вот она, депеша, – сказал Торель, – в ней указано имя: Максимилиан Монлозье де Месмей.
– Максимилиан де Месмей? – переспросил Виктор Гайар, заглядывая в бумагу. – Кажется, я немного знаком с этим человеком. Когда-то я бывал в салоне его любовницы. Честно признаться, я больше помню именно ее, а не его. Очень красивая блондинка с карими глазами. Знаете, есть такие женщины, созданные для радости, для любви! Не могу сказать точно, как ее звали, но лицо этой дамы так и стоит у меня перед глазами. На мой вкус, она была просто очаровательна! Вы не поверите, но от одного ее взгляда я чувствовал себя счастливым. Думаю я никогда ее не забуду.
– Ну, Виктор, вы настоящий романтик! – протянул кто-то. – Так жена этого человека и есть та дама?
– Нет, я слышал, он предпочел связи с нею выгодный брак. А она… Не знаю, где она теперь. Я ее больше не видел.
– Должно быть, греет чью-то постель, – лениво произнес Жозеф Бастье.
– Нет, она была не из продажных. Она любила этого человека, любила по-настоящему, так, как женщина способна любить только раз в жизни. Ведь все истинно прекрасные моменты судьбы неповторимы! Возможно, чисто внешне она и неплохо устроилась, но душа ее – я уверен, – пуста, а сердце полно тайной печали.
– Вы рассказали нам целый роман, Виктор, – заметил Антуан Торель. – Наверное, вы были влюблены в эту женщину?
– В нее кто угодно влюбился бы, – с улыбкой отвечал Гайар. Во время разговора сослуживцев Бернар Флери сидел молча, опустив голову, и поигрывал небольшим кухонным ножом. Он поставил его так, что острие вошло в щель между досками стола, и теперь, когда Бернар вдруг резко дернул за ручку, лезвие сломалось пополам.
– Что случилось? – сказал Антуан Торель, повернувшись на звук.
– Сломался, – задумчиво промолвил Виктор Гайар – Что ж, бывает, и сталь гнется.
Бернар ничего не ответил. Его мучили дурные предчувствия, и он не мог отмахнуться от них. Дело было не только в пресловутом корсиканском суеверии – Бернар привык доверять своему внутреннему голосу, который почти никогда не лгал.
И кому, как ни ему, человеку, побывавшему на трех войнах, было дано понять: один единственный момент божественного озарения стоит многих часов бесплодных раздумий, магическое предчувствие сердца всегда важнее любого, самого тонкого расчета, а сны способны поведать немало тайн, предостеречь и вдохновить, помочь постичь природу всех заветных желаний.
Элиана плохо помнила, как провела день. Она давно не ощущала такой тяжести в сердце. Тревога притупила все ее чувства, ей не хотелось ни есть, ни пить, ни спать.
Максимилиан и Софи были так же мрачны и молчаливы. Арман Бонклер после полудня спустился вниз и, к счастью, больше не появлялся.
Элиана ни о чем не думала, не терзалась никакими сомнениями, она просто ждала, сама не зная чего.
На Максимилиана она почти не смотрела, зато сделала попытку заговорить с Софи.
Элиана спросила, не слышала ли Софи что-либо о Шарлотте, и та ответила:
– Я вижусь с нею довольно часто. В последнее время ваша сестра очень сдружилась с моим дядей.
Элиана удивилась. Это не похоже на Шарлотту.
Женщина спросила себя, не намекает ли Софи на нечто большее, чем дружба, но тут же решительно отвергла эту мысль.
122 
