123 
Кендал надеялась, что в этот момент она будет уже далеко и ей больше ни разу в жизни не придется смотреть ему в глаза. Такого ей, пожалуй, не вынести. Но, возможно; Господь надоумит его, что их любовные отношения, не были всего лишь эпизодом задуманной интриги.
Hо как, как оставить, когда он смотрит на нее такими любящими глазами? Как сделать это, когда Джон — вот прямо сейчас, при касается к ее щеке и они вместе погружаются в глубокий, нескончаемый поцелуй?
Чтобы он не ощутил ее рыданий, неожиданно подступивших к горлу, Кендал, изо всех сил вцепившись ему в волосы, постаралась вложить в поцелуй весь трепет своей любви пополам со страхом. Наконец они оторвались друг от друга, и Джон заключил в объятия не только ее, но и Кевина, лежавшего рядом. Как ей хотелось, чтобы это объятие, включавшее в себя всех троих, длилось вечно.
Но это невозможно. Ей просто необходимо от нею сбежать. Просто необходимо. Но не сейчас.
Глава тридцать третья
— Как ты думаешь, Мэт, что с нами произойдет? Чем все это кончится?
Он провел рукой по соблазнительному изгибу бедра Лотти:
— Не волнуйся ты так. Папа обо всем позаботится.
Она отпрянула от него и уселась рядом:
— Ну как мне не волноваться, Мэт? Я нарушила закон. Я в бегах.
— Отец так или иначе все устроит.
Она взъерошила его густые волосы и презрительно рассмеялась без всякого снисхождения:
— Твой отец — маньяк, Мэт. Разве ты не видишь?
— Ш-ш-ш! Он услышит!..
Мэт нервно взглянул на стену, которая разделяла их номера. Местечко было еще то: сплошь, состоящее из похожих на клетки затрепанных комнатушек с тонюсенькими стенными проемами и вытертыми до дыр коврами. Короче, заведеньице вроде тех, где встречаются любовники, у которых туго со средствами.
Mэт, впрочем, не считал, что они с Лотти какие-то там любовники. Это всего-навсего продолжение давнишней связи, которая началась, когда у мальчика зачесалось в одном месте. Он и представить себе не мог, что девочка, к которой поначалу его просто влекло, со временем превратится в любимую женщину.
Два дня назад к длинному списку преступлений, в, которых его обвинили и которые он совершил, прибавился побег из тюрьмы, но Мэт в жизни не чувствовал большего счастья. Он был с Лотти. И совершенно открыто. Даже с разрешения и ведома отца.
Он неожиданно понял, что со своей верой в отца казался наивным, и ей и всем окружающим. Но он и в самом деле верил, что отец в состоянии разрешить все проблемы. Ведь отец сказал, что все берет на себя, а слово отца ценилось на вес золота. Тот никогда не ошибался. Насколько Мэт помнил, отец всегда и во всем оказывался прав: Он был истинным воплощением американского супермена.
Как и дедушка Бернвуд. Мэт его не знал, зато весьма и весьма был наслышан о нем как, о несравненном солдате. Гиб знал все до последней детали о подвигах своего отца на Южном Тихоокеанском фронте, особенно о том, как он выжил в условиях подавляющего превосходства противника.
Итак же, как его отец, верил, что дед — рыцарь без страха и упрека, равно и Мэт безоговорочно доверял Гибу. Тот ни разу не направил его к дурной цели.
Но, с другой стороны, он, возможно, неверно оценил Кендал.
Гиб буквально заставил его жениться. Он заявил, что Кендал будет превосходной ширмой для деятельности «Братства». С ее помощью они выйдут на тех, кто разлагает основные американские ценности, и со временем их уничтожат.
На самом же деле его женитьба на общественном защитнике, которую они — ошибочно — считали продажной, оказалась настоящим бедствием. К сожалению, не учли вольнолюбивый характер Кендал. Из нее не получилось марионетки, как рассчитывали Бернвуды, но даже Гиб был не в состоянии этого предусмотреть.
Мэт, тем не менее уразумел, что, по всей видимости, остальные не понимают Гиба. Тот вечно всегда и везде хотел быть первым. Когда же дело касалось личных обид, он обладал поистине бездонной памятью — никогда ничего не забывал и никогда не прощал. Единожды поссорившись с кем-либо, Гиб становился заклятым врагом на всю жизнь.
Стоило же ему что-нибудь задумать, как он неукоснительно начинал претворять это в жизнь, причем с упорством, скорее напоминавшим упрямство.
В глазах Мэта все эти качества перерастали в достоинства. Все дело во взгляде. Если некоторые Господа считали Гиба радикалом; Мэт, наоборот, Воспринимал отца как человека преданного идее, отважного и с богатым внутренним миром. Гиб никогда не менял привязанностей и не отступал от собственных убеждений. Мэту хотелось бы хоть на йоту походить на своих отца и деда.
123 
