— Это правда?
— Да если бы даже и знала, все равно не сказала бы им ни слова.
Конечно, с ее стороны было рискованным шагом рассказать вероятному ухажеру, что она втянута в серьезное дело, где правит бал ФБР, но вместо того, чтобы струхнуть, тот, похоже, даже воспрял духом.
— Ого-го! А вашу жизнь скучной не назовешь, леди.
Рики Сью с облегчением перевела дух, но так, чтобы не заметил ее визави, и наградила поклонника озорной улыбкой.
— Ты и представить себе не можешь, парень…
— Но я бы с удовольствием представил.
— Тогда давай отсюда сматываться, — предложила Рики Сью, повинуясь внезапному импульсу. Если ей и было когда необходимо расслабиться, то нынешняя ночь подходила как нельзя лучше. — Я знаю неплохие заведеньица, где вести беседу один на один куда приятнее.
Она единым духом опустошила стакан виски с содовой и собралась уже было уходить, как вдруг вспомнила про команду Пепердайна, приставленную следить за ней:
— Черт! Не хватало еще, чтобы они ошивались рядом. Генри разрешил проблему в два счета.
— У меня есть идея. Мой брат в соседней комнате играет в бильярд. Что, если нам вдвоем направиться туда? Я побуду там самую малость, а потом вернусь к стойке, но уже один, вроде как мы с вами не поладили? Тем временем вы с Лютером выйдете на улицу через черный ход. Я же — некоторое время спустя — тоже выйду, но, естественно; через главный вход. Когда до них наконец допрет, что вы слишком долго обретаетесь в задней комнате, и они туда войдут, выяснится, что птичка давным-давно улетела.
— Великолепно. — Она качнулась, вставая на ноги. — Опа. Вот я и готова к подвигам. — Тут она почему-то хихикнула.
Генри, дабы поддержать, приобнял Рики Сью за талию: — Черт, видно, что вы не привыкли зря терять время, леди, и не упускаете случая развлечься — ну и все такое. Она оперлась на руку Генри:
— Что ж, у нас впереди ночь безумств — уж за это я отвечаю.
План Генри, как провести агентов, сработал. Меньше чем через полчаса он встретился с Лютером и Рики Сью на заранее условленном месте. Как только «камаро» братьев Крук притормозил на углу улицы, Генри запрыгнул на переднее сиденье, и Лютер почти синхронно с ним нажал, на акселератор. Машина рванула с места и скрылась под визг тормозов…
Тут Рики Сью пришла к выводу, что Лютер не менее очаровательный и рисковый мужчина, чем Генри. Все трое уместились на переднем сиденье: от езды по ухабам и резких поворотов их то бросало друг на друга, то подкидывало чуть не до потолка.
Когда они пересекли железнодорожный переезд, Рики Сью чуть не уткнулась носом в бутылку виски «Джек Дэниелс», которую ей услужливо предложил один из братьев. От неожиданности она пролила виски себе на грудь.
— Только поглядите, что я с вашей помощью натворила, — проговорила она со смехом и Долго еще хохотала до коликов в животе.
— Эй, Лютер, — бросил брату Генри, — по причине твоего безумного вожделения, наша дама совсем промокла.
— В крайнем случае, мы в состоянии все это слизать!
— В самом крайнем.
Рики Сью похлопала братьев по чреслам:
— Вы такие проказники! Уж я-то знаю, что у вас на уме. Генри нагнулся к ней и стал покрывать ее шею влажными поцелуями.
— Ты об этом? Мы правильно мыслим, а?
Рики Сью запрокинула голову и начала постанывать от наслаждения.
— Так нечестно, это я вам обоим, — заметил Лютер, — мне же как-никак вести машину. — Тем не менее он ухитрялся одной рукой держать руль, а другую тем временем норовил запустить под юбку Рики Сью.
Позднее Рики Сью уже оказалась не в Состоянии припомнить, кто первым предложил остановиться в мотеле. Вполне вероятно, что она сама. Разумеется, это был далеко не первый случай, когда она заглядывала в указанное местечко. Дело в том, что портье в заведении был совершеннейший болван и ему было абсолютно наплевать, кто вписывался или выписывался из мотеля, особенно если новый постоялец сдабривал факт своего появления двадцатидолларовой купюрой.
Тем не менее она все-таки оказалась в пресловутом мотеле, но впервые в компании близнецов. Новизна ощущений возбуждала несказанно, когда она, пьяно пошатываясь, поднималась в только что снятую комнату.
Лютер — а может быть, Генри — чем больше она пьянела, тем меньше различала братцев — сморозил что-то невообразимо смешное. Задыхаясь от хохота, она повалилась на постель.
Лютер лег по одну руку от нее, Генри — по другую. Сначала ее поцеловал один, затем другой. Потом снова Лютер — и пошло-поехало. Скоро она была уже не способна отличить один рот от другого.