Особенно,... 
76 
Нечего и говорить, насколько это были лихие ребята, презирающие любую опасность и саму смерть. Ачалов набирал в свое время команду испытателей из курсантов-добровольцев и с гордостью мог сказать, что практически не ошибся ни в одном кандидате. Но и как всякие военные профессионалы, а тем более, столь молодые (самому старшему едва минуло 30 лет), они слабо разбирались в политике, но привыкли доверять своему генералу и идти за ним, куда бы он ни приказал.
На этот раз он приказал идти в «Союз офицеров». Будучи представителями очень элитарной части, эти офицеры с презрением смотрели на трусливых львовских «балалаечников», снисходительно — на старичков в старомодных мундирах, и без всякого восторга — на самого Терехова.
От их взглядов у Терехова развился острый комплекс неполноценности. Ему очень хотелось доказать этим молчаливым людям, что он тоже кое-что может, кроме как болтать речи-лозунги на патриотических митингах.
Комплекс неполноценности, особенно испытываемый постоянно, — очень опасная штука. В свое время он погубил Гитлера — простого солдата, пытавшегося доказать чванливым кайзеровским генералам, что он тоже кое-чего стоит. Чем это кончилось — известно. Так же трудно было Терехову доказать боевым офицерам, прошедшим и Афганистан, и чертовы трубы, что он достоин ими руководить…
Первомай 1993 года предоставил «жаждущему действий» подполковнику Терехову возможность продемонстрировать свою удаль. Поскольку власть никак не реагировала на любые слова в свой адрес, настала пора «прощупать эту власть штыком», как любил говаривать Ленин. Было решено организовать уличные беспорядки, которые, по замыслу Терехова и Анпилова, должны охватить весь город, привести к общенародному восстанию с последующим взятием Кремля и захватом «оккупационного правительства». И его свержением, разумеется.
Ачалову этот план не понравился. Он хорошо знал, что из хаоса уличных беспорядков может родиться чудовище, которое пожрет всех: и правых, и виноватых. Он еще хорошо помнил Вильнюс в январе 1991 года, когда одержанная им военная победа над местным телеинформационным комплексом как раз и явилась тем поводом, который фактически навсегда вырвал Прибалтику из двухсотлетнего, относительно спокойного, сожительства с Россией и бросил ее в неохотные объятия Запада.
Генерал пожал плечами. Только не переусердствуйте. Но своим десантникам приказал держаться на втором плане, за спинами анпиловских бомжей и разных «идейных» волонтеров и больше пока присматриваться, чем действовать.
Как обычно, накануне праздника различные «общественные группы» подали в правительство Москвы, как важно называлась столичная мэрия, заявки на проведение митингов и шествий. Правительство, уже наученное горьким предыдущим опытом, когда после патриотических митингов и шествий приходилось месяц приводить эти районы города в жилой вид, выгребая мусор и разбитые стекла, спиливая сломанные от ненависти к жидам деревья и заново застилая асфальт, отчаянно пыталось выделить на эти сборища места подальше от центра, чтобы не перекрывать уличное движение. Оно разрешило первомайский митинг непримиримой оппозиции, четко указав место сбора и маршрут шествия.
1 Мая 1993 года колонны, составленные из «трудовиков» Анпилова, «балалаечников» Терехова и разного сброда Ильи Константинова, подогрев себя на митинге захватывающими речами своих «вождей», неожиданно сменили маршрут и пошли к станции «Аэрофлот», где высились кварталы домов так называемой «улучшенной планировки», служившие годами местом проживания номенклатуры среднего пошиба, то есть самой многочисленной, а следовательно, и могущественной.
Поскольку запрудившая проспект толпа уже в течение нескольких лет подстрекалась к грандиозному еврейскому погрому, а за неимением в городе еврейского квартала постоянно натаскивалась на дома номенклатуры, на которых чья-то многоопытная рука время от времени рисовала шестиконечные звезды Давида с незатейливым призывом «Смерть жидам!», то неудивительно, что пройдя несколько сот метров в этом направлении, толпа наткнулась на выстроенную поперек проспекта милицейскую цепь.
Милиция была без оружия, но в полной экипировке: в касках, бронежилетах, со щитами и дубинками. В старые времена при виде столь грозной демонстрации властями своего недовольства толпа обычно останавливалась, агрессивно выслушивала увещевания, которые через громкоговоритель на нее изливал какой-нибудь милицейский полковник, а в конце концов расходилась, в глубине души радуясь, что обошлось без столкновения.
76 
