77 
Даже во время знаменитой осады «Останкино», когда водка и речи вождей накалили толпу до предела, она, тем не менее, избегала открытой конфронтации с милицией, а когда у последней лопнуло терпение, оказала лишь символическое сопротивление. Фактически никакого, кроме мата в адрес правоохранительных органов.
На этот раз, не останавливаясь, толпа с ходу врезалась в милицейскую цепь. Началась свалка. Замелькали дубинки, под которые заблаговременно подставили несколько старичков-ветеранов. Казалось бы, мирно шествующая под красными и желто-черно-белыми старыми имперскими знаменами толпа немедленно ощетинилась железными прутьями и заточками, пробивающими милицейские щиты. В итоге один милиционер был убит, несколько ранено, сотни получили травмы. Но поле боя осталось за милицией, несколько дюжин «демонстрантов» были арестованы, а по телевизору показывали окровавленные лица ветеранов. У стариков тряслись губы от потрясения и возмущения. Сколько первомайских демонстраций было в их жизни, но ничего подобного они даже в страшном сне представить не могли.
Между тем, милиция стала создавать фоторобот человека, который, по словам многочисленных свидетелей, руководил побоищем и подгонял к месту «боя» автомашины, из которых всем желающим выдавались железные прутья.
Если бы лучший портретист в мире взялся бы писать образ подполковника Терехова, то у него, наверняка было бы меньше сходства с оригиналом, чем на милицейском фотороботе.
По фотороботу Терехова узнала почти вся страна, но передающее этот фоторобот телевидение вещало за кадром левитановскими интонациями: «В связи с первомайскими беспорядками органами внутренних дел разыскивается гражданин, соответствующий указанному фотороботу. По показаниям свидетелей: волосы и усы русые…».
Пока гудел всероссийский розыск, а пресса строила догадки по поводу таинственного исчезновения Анпилова, сам Терехов подал заявку в мэрию на митинг и шествие, посвященные Дню Победы 9 Мая. Мэрия немедленно ответила запретом.
Тогда подполковник Терехов ответил, что митинг и шествие пройдут в любом случае: хочет того мэрия или нет. И никакие указы ему — не указы.
В Москву стали стягиваться подкрепления милиции и ОМОНа из близлежащих городов. Высокие милицейские чины раздавали интервью, давая понять, что готовы жесточайше отомстить за гибель своего товарища 1 Мая.
Напряжение росло. Перетрусившие анпиловские бомжи присущим им шестым чувством поняли, что исчезновение их лидера дает им прекрасную возможность воздержаться от политической деятельности 9 Мая. Присмирели и другие группы и группки. А мудрый товарищ Зюганов призвал коммунистов воздержаться от каких-либо действий, связанных с нарушением законности и порядка. Хотя неделю назад сам орал на митинге, что законы оккупационного правительства никак не могут быть обязательными для народа, который борется за свое освобождение.
В итоге право на шествие было предоставлено только Терехову и его «Союзу офицеров». Под вывеской «Союза», который получил официальное разрешение на митинг и марш, собрались все перетрусившие группы оппозиционеров, создавая впечатление, что «Союз офицеров» охватывает чуть ли не весь офицерский корпус не только России, но и СНГ.
Сам Терехов, вынырнувший на первый план в связи с исчезновением Анпилова, охотно красовался перед камерой, рассказывая, не стесняясь, как он сражался с милицией в первомайские праздники, получив в день пролетарской солидарности «пять ударов дубинкой по горбу и два — по голове».
Впрочем, нельзя сказать, чтобы первомайские события прошли для Терехова совершенно безнаказанными. Начальник академии генерал Омеличев за участие и провоцирование уличных беспорядков объявил восстановленному в судебном порядке адъюнкту выговор, видимо, надеясь еще раз избавиться от него старым бюрократическим методом — путем трех выговоров.
Терехов обиделся. Выслушав «разнос» старшего по званию, которого никак нельзя было объявить демократом или сионистом, Терехов, покраснев, не без вызова сказал: «Не торопитесь меня увольнять. Меня еще орденом наградят!»
Но вышел от генерала злой, на душе кипело. Кто такой генерал Бронислав Омеличев? Один из высших руководителей бывшего ГЛАВПУРа, партноменклатурщик, напяливший на себя по приказу партии военный мундир!
Даже не думая о возможных для себя последствиях, расстроенный Терехов чуть ли не публично сделал заявление: «Генерал Омеличев сам раньше был партократом. А теперь все они переделались, пристроились к новой власти…»
77 
