Особенно,... 
142 
Джек улыбнулся, и по этой улыбке Агнесса поняла, что он больше не сердится.
— А ты, Агнес? — произнес он добродушным тоном, в который Агнесса не верила, так же, как Джек не верил в ее холодность или неприязнь. — Ты-то в таком случае что любишь? Ты все имела, ничего не была лишена!
— Не всегда.
— И все-таки… А меня ты любишь? — неожиданно спросил он, и это был тот самый ожидаемый Агнессой подвох. — Меня, моей любви у тебя долго не было, верно?
Агнесса посмотрела на него. Глаза его были как талая вода, а раньше они, кажется, походили на утреннее небо. И все же она видела в них столько знакомого и родного, что не нашла в себе сил ответить резко. Лучше уж просто не обращать внимания и молчать.
— Почему ты молчишь, Агнес? — заговорил Джек, словно прочитав ее мысли. — Неужели ты не можешь поговорить со мной… просто так? Нам вовсе не обязательно быть близкими как мужчина и женщина, но быть близкими людьми мы можем. Кое-что нас все-таки связывает, например, общий ребенок. Я так хотел… мне так нужны были эти разговоры с тобой, но ты всегда уклонялась. Почему? Ты чего-то боишься? Было время, мы так любили друг друга, но ты давно все забыла, и теперь мы только ругаемся. Я иногда говорю резкие слова, но не по своему желанию: ты вынуждаешь меня.
— Нет, — тихо отвечала Агнесса, — я повторю тебе еще раз: я ничего не забыла. Я знала и знаю, как велика твоя потребность в понимании и любви, и всегда это ценила. Мы, люди, можем отказывать в этом друг другу, не думая о том, что когда-нибудь откажут и нам.
Он не стал вникать в смысл ее последних слов, но на первые откликнулся мгновенно:
— Ты одна, Агнес, способна видеть во мне хорошее. Никто меня никогда по-настоящему не любил, кроме тебя, как никто, кроме тебя, столько мне не прощал.
Хотя в комнате было тепло, Агнесса зябко передернула плечами.
—Тем не менее, я не единственная в твоей жизни женщина, — спокойно произнесла она, поднося к губам чашку.
— Мне не нравится, что ты так говоришь, Агнес, — небрежным тоном заметил Джек. Он улыбнулся уголками губ, но глаза его приобрели неожиданный стальной оттенок. — Не надо так говорить.
Агнесса скользнула по его лицу быстрым взглядом, и тогда он добавил:
— Единственная в своем роде, что бы там ни было, ты же знаешь. И, думаю, понимаешь, о чем я говорю. Когда ты жила одна, даже если тебе не хватало чего-то, ты думала не о мужчине вообще, а о том, кого любила или могла бы полюбить. Надеюсь, вспоминала меня. Теперь-то, конечно, может, и другого…— Он мотнул головой, словно пытаясь отогнать навязчивые мысли. — Ты редкая женщина, Агнес, и я уверен: у тебя после меня был только Орвил, именно потому, что ты не способна сделать что-то такое без любви. Я же… не знаю, чего я искал, но это не имело ничего общего с любовью, и тем острее я чувствовал: только ты одна по-настоящему желанна для меня, потому что любима.
Он взял её за руку, и она не воспротивилась, только засмеялась негромко нехорошим коротким смехом.
— Ты никогда не думал, что я могу обмануть тебя, предать, изменить тебе?
— Разлюбить, — ответил Джек, — а больше — ничего. Остального ты сделать не можешь.
Агнесса вскинула голову и немного нервно произнесла:
— Но ты все время добиваешься, чтобы я изменила другому с тобой. Или это не то же самое?
Джек не сразу заговорил. Он не отпускал ее руки, ни на минуту не желая прерывать эту живую телесную связь, он перебирал ее тонкие пальцы, словно струны сложного, но знакомого инструмента, он жаждал ее поддержки и одновременно испытывал щемящее ощущение ее хрупкости и потребности в защите.
Он опять улыбнулся.
— Конечно, нет. Но… разве я добиваюсь этого?
Он совершал простые действия и говорил обыкновенные слова, но Агнесса вынуждена была признаться себе в том, что на нее они действуют порой как некое магическое заклинание, так же, как и его взгляд.
Она отняла руку.
— Тебе понравилось то, что я приготовила? Если ты помнишь, я никогда не была хорошей кухаркой.
— Нет, все отлично, — ответил Джек. — Я помню все, что связано с тобой. Помнится, я мечтал жить вот так, с тобою вдвоем на берегу океана… И сейчас думаю, что в этом твоем доме со мной ничего плохого не может случиться. Я однажды был в таком месте, далеко отсюда, на севере, в лесу; оно словно чем-то защищено. Невидимым, но прочным. Вообще, знаешь, Агнес, раньше, чтобы быть счастливым, мне нужно было еще что-то, деньги, например, а теперь я был бы счастлив с тобою в самой бедной хижине…
142 
