Особенно,... 
44 
— Я кажусь тебе дурным человеком?
— Я не знаю вас. Просто рассказала, что чувствую. Он задумался.
— В чем-то ты права. Послушай, Оливия, я спрошу у тебя важную вещь: как считаешь, может человек в моем возрасте изменить свою жизнь, исправить ее, а?
— А сколько вам лет?
— Думаю, еше нет тридцати.
Оливии было двадцать. Она подумала немного, больше о том, какой ответ устроит его, чем о том, как бывает на самом деле, и ответила:
— Конечно. Это ж всего треть жизни, все еще может измениться. А вы считаете, в вашей жизни произошло что-то непоправимое?
— Да, пожалуй. Я потерял единственного близкого человека, и во многом по своей вине.
Его взгляд как-то странно обнажился, словно невидимая нить протянулась далеко в прошлое, будто что-то вернулось назад.
— Этот человек жив? — тихо спросила девушка.
— Я надеюсь. Только вот где искать? Да и нужен ли я этому человеку?
Он опять улыбнулся; кажется, второй раз за все эти годы, и Оливия сказала:
— Вот когда вы улыбаетесь так, то становитесь совсем другим.
— Ты думаешь, мне стоит улыбаться?
— Да. И еще я думаю, все у вас будет хорошо, не надо только отчаиваться!
— Ты отличная девушка, Оливия, вот что я скажу. Может, ты дашь мне какой-нибудь совет?
Она пожала плечами.
— Не знаю… А если вам поехать на то место, где вы расстались со своим человеком? Так бывает: схватишь ниточку за конец — и пойдет!
Джек нахмурился.
— Нет, Оливия, ничего не выйдет. А если поехать на то место, где встретились?
— Вам виднее. Главное, действовать.
Когда пришел Дэн, Джек сказал ему:
— Знаешь, мне пришла в голову неплохая мысль. Что если поехать на мою родину? Это небольшой городок в Калифорнии, я там работал на конном заводе. Мы бы там могли обосноваться. Не обязательно на самом заводе, а просто в тех краях.
— Поехали, — ответил Дэн. — А это не опасно?
— Не думаю. Меня там никто не помнит, наверное, а если кто и помнит, может не узнать — столько лет прошло! Так что не опаснее, чем в любом другом месте.
— Далеко это?
— Прилично. Но все равно ведь скитаемся. А так хоть будет цель.
— Ладно, — сказал Дэн. — В конце концов Калифорния это не так уж плохо… Что такое тебе сказала эта девчонка? — спросил он уже на улице. — С тебя словно пыль стряхнули!
— Сказала то, что ты не говоришь, свинья!
— А! Понятно! — криво усмехнувшись, протянул Дэн. — Да только она глупая еще. На самом-то деле жизнь штука подлая, сам знаешь. Ты ее ногами, она тебя за горло! Не очень-то надейся, приятель, ты ей еще должок не вернул!
В ответ Джек так взглянул на него, что Дэн против воли отшатнулся. А Джек, посмотрев на приятеля искоса, мрачно, с опасной усмешкой, процедил сквозь зубы:
— Посмотрим.
Агнесса сидела в гостиной, перечитывая только что полученное письмо от Марии-Кристины. Мария-Кристина писала, в основном, о всякой ерунде, но в свойственном ей восторженном стиле. Агнесса улыбнулась: стиль Кристины как нельзя лучше характеризовал сущность ее натуры.
В конце письма она сообщала адрес Аманды; когда Агнесса дочитала до этого места, сердце ее забилось сильнее. Вот оно, долгожданное… И что делать теперь?
Она встала с кресла. За окном шумел дождь — похоже, холода миновали. Близилось лето, и с ним — новые планы.
Орвил всерьез загорелся идеей купить яхту (попутно и дом) и предлагал выехать уже на следующей неделе. Он не хотел брать с собой ни Джессику, ни Рея, только Джерри (без Джерри, который был еще слишком мал, Агнесса, отказывалась ехать), да и то с Френсин. Агнесса понимала его желание отдохнуть от семейных забот. В дороге и после, по приезде, пришлось бы заботиться, в основном, о детях, а ему хотелось побыть с женой наедине. «Да, — подумала Агнесса, — это было бы неплохо». А потом, когда все дела, даст Бог, уладятся, они поедут отдыхать на лето всей семьей.
Агнесса пошла к дочери. Она знала, что Джессика будет против такого решения, и думала, как бы лучше ее убедить остаться дома на эти две, самое большее — три недели.
Джессика была у себя, она сидела на подоконнике, глядя, как по стеклу ползут, сливаясь в ручейки, чистые капли. Их нестройное движение таило в себе прозрачную, не различимую человеческим слухом мелодию; то была странная гармония, явленная миру как молитва очищения светлыми потоками дождя. Сверкнула молния, разорвав пополам налитое свинцом небо, еще раз, еще; казалось, сейчас посыплются с высоты на землю гневные осколки небесной грозы. Джессика долго смотрела на светлый кусочек неба, потом его заволокли идущие с северо-запада тучи. Сразу стало темно, но с другой стороны показалось новое окошечко света, и девочка вздохнула с облегчением.
44 
