102 
А затем стало не хватать ресурсов, и власть имущие, недолго думая, объявили людей ниже определенного уровня дохода лишенными прав. Любой с этого дня мог делать с «лузерами», что хотел – насиловать, убивать, издеваться, обращать в рабство. Все это приветствовалось, а избавивших мир от десятка неудачников ждали немалые денежные премии. Чтобы пробудить в людях кровожадность, не понадобилось много – несколько фильмов, бьющих по подсознанию. Только их создатели не учли, что снова усыпить первобытные инстинкты окажется невозможным – некому было показать людям, что они все же не звери. Всех, кто мог это сделать, давно подвергли лоботомии.
Перепуганные власти попытались остановить кровавую вакханалию, катящуюся по миру, да только поздно – солдаты и полицейские тоже были людьми, выросшими в среде потребления, и легко поддались массовой истерии. Немногие оставшиеся верными долгу военные пытались что-то сделать, но инфраструктура больших городов вскоре рухнула, обезумевшие горожане объединялись в банды и убивали друг друга десятками тысяч. Все еще можно было остановить, если бы кто-то с территории Орвета, давнего врага родины Райта, не запустил ядерные ракеты – обе страны сохранили остатки ядерных арсеналов. Герния ответила тем же, и мир окончательно погрузился в хаос после гибели столиц и самых крупных городов.
Выжившие, к сожалению, не прекратили убивать всех вокруг, усиливая кошмар. Оставшиеся нормальными бежали под защиту остатков армии, пытающейся навести хоть видимость порядка. Увы, территория, контролируемая ею, уменьшалась с каждым днем – по крайней мере, в Гернии было так, а как в остальном мире, Райт просто не знал. Но подозревал, что ничуть не лучше, иначе здесь давно бы появились войска других стран.
Бесчисленные банды атаковали армейцев раз за разом. Уничтожали одну, но на смену ей через несколько дней приходила другая и яростно бросалась на пулеметы. Боеприпасов становилось меньше с каждым днем, все туже стягивалось окружение. Вскоре под контролем армии остался один небольшой городок.
Покосившись на редкую цепочку солдат в окопе, Райт сплюнул и зло выругался. Мобилизовали всех мужчин и женщин от пятнадцати до шестидесяти пяти, но это вряд ли поможет – это от отчаяния. Его самого хоть взять. Да какой из него, в задницу, офицер?! Бывший лидер популярной рок-группы. Но гитаристы сейчас не нужны, а вот бойцы – еще как. Когда все началось, «Кавалькада» как раз давала концерт в расположении третьей бронедивизии, поэтому музыканты и остались с армейцами, а потом были мобилизованы, так как не поддались безумию. Тяжело вздохнув, Райт вспомнил друзей – все уже погибли, он последний остался. А скоро и его не станет, завтрашнего штурма, скорее всего, не пережить. Банда Сторма на удивление сильна, несколько тысяч человек, да еще и вооружена прекрасно – видимо, разграбили какой-то арсенал. И боеприпасов, в отличие от армии, хватает.
Почему-то хотелось играть, да так, что пальцы ныли. В голове билась песня, которую Райт так и не решился спеть никому, кроме ближайших друзей – не хотелось подвергаться лоботомии, а именно это ждало бы осмелившегося спеть такое, а не о «любви», танцах и прочей дребедени. Сухие губы капитана неслышно шептали:
- На жестокой земле под безумной звездой
- Полыхает война против всех и всего.
- Каждый верен себе, и пославшему в бой
- Каждый верит – победа наступит вот-вот.
- Умирает один – так родится другой
- И возьмет себе верный родительский меч.
- На жестокой земле под кровавой звездой
- Обреченный воитель в себе, как в тюрьме.
- Про великую доблесть их песни поют
- В дальних странах, где мир и покой не забыт,
- А герои их песен все верят в свою
- Некрасивую сказку про мудрость судьбы.
- Про великие цели священной войны
- Про победу и блага, что даст им она.
- Битвы стали их бытом, о них даже сны,
- И не помнит никто – для чего им война.
- На жестокой земле под кровавой звездой
- Полыхает война уже тысячи лет…
- И не знает никто, что не кончится бой,
- И что цели войны той давно уже нет.
Что-то впереди привлекло внимание, и Райт всмотрелся. Потом ошалело потряс головой и протер глаза, но ничего не изменилось. Между воронками все так же пробирался к окопам человек в чистой одежде и с гитарой за спиной. Это что? Это как? Здесь?! Разве такое бывает? Что чудеса? Нет, не чудеса. Это явно провокация Сторма, другого вывода сделать нельзя. Он хотел отдать приказ стрелять, но вовремя заметил, что, кроме него, никто этого странного человека не видит. Солдаты в упор смотрели на подходящего к окопу незнакомца, но вели себя так, будто его не было. Негромко переругивались, курили, травили анекдоты.
102 
