142 
— Ради всего святого, как?..
Хэммонд опустил глаза.
— Наверное, это было глупо, но я надеялся, что Лоретте удастся найти что-то, что может отвести от тебя обвинение. Правда, это было еще до того, как ты начала лгать полиции и в конце концов загнала себя в угол.
— Неужели ты предпочел бы, чтобы я рассказала Смайлоу всю правду?
Этот вопрос она уже задавала, когда они случайно встретились в лифте в управлении. Тогда у него не было ответа, но с тех пор он многое передумал.
— То, что мы провели вместе вечер субботы и ночь на воскресенье, не имеет никакого значения, Юджин.
— Тогда почему ты не сказал этого сам? Почему ты просто стоял и молчал, пока Смайлоу тряс у меня перед носом моим грязным — в буквальном смысле слова — бельем? Почему ты позволил ему так унизить меня? Почему не признался во всем — в том числе и в том, что накануне вечером сломал замок на моей задней двери и испачкал спермой мои простыни?
— Потому что это не относится к делу. Она зло рассмеялась.
— Вы ошибаетесь, господин Кросс. Боюсь, что, даже учитывая ваши блестящие способности, вам вряд ли удастся убедить кого-либо, что все это не имеет никакого отношения ни к убийству Петтиджона, ни к человеку, которого в этом преступлении обвиняют. Кровь на простыне я кое-как объяснила, хотя анализ ДНК сразу покажет, что эта кровь — не моя. Что касается спермы, то… На это способен только мужчина, так что прошу прощения, что мне не удалось вас выгородить. Кстати, если бы ты воспользовался презервативом, мне не пришлось бы выкручиваться.
— Прости, я просто не подумал. — Он наклонился к ней и сердито добавил:
— Кстати, здесь есть и твоя вина. Ведь ты тоже не подумала, верно?
Она отвернулась, и Хэммонд, поняв, что отыграл очко, поспешил закрепить свое преимущество.
— К тому же, — повторил он, — одно никак не связано с другим. Юджин снова посмотрела на него.
— Что-то я никак не могу понять ход твоих мыслей, Хэммонд, — сердито сказала она.
— То, что мы спали вместе, не имеет к убийству Петтиджона никакого отношения, — отчеканил Хэммонд, чувствуя, что если ему удастся уговорить ее, то он может попытаться убедить в этом и других. Самого себя в первую очередь. — Я много думал об этом, — добавил он с горячностью. — И убедился, что ты могла сначала убить Петтиджона, а потом уехать из города.
Юджин с присвистом втянула воздух сквозь сжатые зубы и подняла руки к груди, словно у нее внезапно заныло сердце.
— Значит, вот как ты считаешь? — проговорила она. — А как же ты раньше говорил, что время не совпадает?
— Потому что я не хотел, чтобы оно совпадало.
— Ты говоришь загадками.
— Ничего подобного. Сначала ты убила его, а потом подстроила встречу со мной, чтобы обеспечить себе алиби.
— Я же сказала тебе, я не убивала Петтиджона!
— И не спала с ним тоже…
И снова она резко повернулась, чтобы уйти, но Хэммонд опять остановил ее. Он схватил ее за плечо, но на этот раз Юджин попыталась вырваться.
— Пошел к черту! — крикнула она. — Отпусти меня сейчас же! Сильным рывком Хэммонд повернул ее к себе и зажал в углу между машиной и открытой дверцей. Теперь, чтобы вырваться, Юджин должна была либо оттолкнуть его, либо пройти сквозь него. Сам же Хэммонд вовсе не собирался выпускать ее, по крайней мере до тех пор, пока она не выслушает его до конца.
— Я не хочу думать об этом, Юджин, но не могу не думать.
— Большое спасибо, Хэммонд. Ты просто не представляешь, как мне приятно слышать, что ты не можешь не думать обо мне как о шлюхе и убийце.
— А что еще мне остается?
— Думай что хочешь, только оставь меня в покое.
— До сих пор я верил тебе. Верил, пока это было возможно. Но теперь… — Он взялся за полу пиджака и показал ей конверт во внутреннем кармане. — Ты понимаешь, о чем я?
Юджин неожиданно успокоилась или, во всяком случае, перестала вырываться. Несколько мгновений она смотрела на уголок белого конверта, потом губы ее чуть дрогнули и изогнулись в легкой гримасе, в которой Хэммонду почудилось что-то похожее на раскаяние или, может быть, сожаление. Но когда она вновь посмотрела на него, в ее глазах были только вызов и гнев.
— Ну как, занимательное чтиво, не так ли? — спросила она почти спокойно.
— Я бы этого не сказал, — серьезно ответил Хэммонд. — Фигурально выражаясь, это те самые гвозди, которых Смайлоу не хватало, чтобы тебя распять.
— Тогда почему ты стоишь здесь, со мной, и пытаешься что-то объяснить?
142 
