14 
Айтек попытался подняться и не смог.
– Что со мной?
– Ты выздоравливаешь, – мягко промолвила девушка.
Ее глаза сияли. Они были такими же большими и яркими, как у сестры, только смотрели куда более простодушно и наивно. И личико выглядело почти детским. Ну да ей ведь всего четырнадцать лет! А Мадине было шестнадцать, но она уже стала женщиной. Его женщиной. Айтек заскрипел зубами. Куда ее увели, что сделали с ней?!
– Твой отец жив, Асият?
– Да. И братья тоже. Все, кроме Керима. – Айтек попросил:
– Позови отца.
Асият тихо отошла от его постели, втайне обиженная тем, что он не произнес ни единого слова благодарности. Не она ли ночи напролет просиживала возле постели Айтека, не она ли поила его целебными отварами и меняла повязки на ранах! Последнее время девушку одолевало неосознанное томление, непонятное беспокойство, похожее на неведомую болезнь. Об этом никто не знал, и никто не мог дать ей совет. Асият молчала, она хорошо понимала, как много горестей и забот у ее родных – у матери, потерявшей младшего сына, у отца, который всеми силами пытался восстановить разрушенную и разграбленную усадьбу.
Ливан подошел; его походка была тяжела, а в глазах затаилась горечь. Он должен был сообщить Айтеку о многом. О том, что его отец погиб в бою с османами, а мать, не выдержав горя, бросилась с балкона сакли и разбилась насмерть, так что отныне их усадьба стоит пустая. О том, что, вероятнее всего, Мадина никогда не вернется в родной аул.
Услышав страшные новости, Айтек на мгновение закрыл глаза. Внезапно у молодого человека появилось ощущение, будто ему привиделся жуткий сон и эти слова, эти люди – всего лишь часть кошмара, который исчезнет, едва настанет утро. Однако кошмар не исчез, и ему оставалось только одно – жить с тем, что он узнал, с тем, чего не мог изменить.
Когда Айтек первый раз вышел во двор, ему показалось, будто солнце потускнело, а деревья качаются сильнее обычного. Молодой человек пошатнулся и оперся на плечо Асият. Он не понимал, для чего остался жить, и его взор был полон отчаяния. Вчера Айтек сказал Ливану, что пойдет искать Мадину, но отец девушки возразил:
– Не стоит. Мою дочь увели в неведомые края, искать ее – все равно, что искать в воздушном океане невидимый ключ. Если ты веришь в то, что она жива, верь. Даже капля веры способна проложить путь к спасению. Как и капля любви. Мы тоже будем верить в то, что когда-нибудь Мадина вернется домой!
Юноша промолчал, тогда Ливан добавил:
– Оставайся у нас сколько захочешь. Отныне наш дом – твой дом, а ты нам как сын.
– Спасибо, – тяжело обронил Айтек. – Я поживу у вас до тех пор, пока окончательно не выздоровею, а потом мне надо идти домой.
Он знал, что отец Мадины прав. Жизнь любого смертного подобна плаванию в безбрежном океане, и не стоит стремиться изменить судьбу, ибо все в руках Аллаха. Долг человека – заботиться о том, что находится рядом с ним. Ему нужно вернуться в свою усадьбу, возделывать поля, восстанавливать хозяйство и ни в коем случае не поддаваться унынию. Бог, который держит его сердце в невидимых ладонях, должен даровать ему успокоение и надежду.
Асият смотрела Айтеку в глаза, пытаясь утешить если не словом, то взглядом. Но он не видел девушку, перед его взором стояла Мадина – со светлой улыбкой на алых губах и сверкающими темными глазами. Она была в золотистой шапочке на густых каштановых волосах, в красном платье, облегающем юное тело, и в выглядывающих из-под подола сафьяновых туфельках.
Они принадлежали друг другу шесть дней, и эти дни стали для Айтека истинной жизнью. Все остальное – и прошлое, и будущее – казалось прахом и не имело никакого значения.
Глава IV
1660 год, Стамбул, Турция
День за днем вокруг кипела яркая жизнь. Глазам открывался прежде невиданный, необъятный простор: бесконечные равнины и небо, которое не охватишь взглядом! Несмотря на жестокие потрясения, Мадина была слишком юной, чтобы без конца грустить, и смотрела на мир широко распахнутыми, ненасытными глазами. Она не могла представить, что земля столь многообразна и живописна!
Девушка шла пешком, иногда ехала в повозке. Караван двигался долго; за время путешествия Мадина научилась понимать язык тех, кто ее пленил, и понемногу складывать труднопроизносимые, незнакомые слова в короткие фразы. Конечно, она пыталась бежать, но караван хорошо охранялся, и девушке сразу дали понять, что если она не будет вести себя смирно, то ей не поздоровится. Мадина знала, что непокорных невольниц не бьют плетью, дабы они не потеряли цену, а поят неведомым зельем, после чего они становятся слабыми и безвольными. О нет, она предпочитала сохранить силу тела и ясность ума – так будет проще избежать той участи, которую уготовила ей судьба!
14 
