Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
122 
Она второпях оделась и пошла на кухню. Там Эриэл быстро обжарила говядину на оливковом масле и сложила ее в глиняную кастрюлю, пусть потихоньку тушится. Вернувшись домой, она добавит овощи и сделает салаты. Шербет можно прямо сейчас выложить в стеклянные вазочки и снова поставить на холод.
Эриэл продумала все это еще вчера, когда вернулась из клуба, слегка пьяненькая от мартини и удовольствия снова увидеть Тони и узнать, что на самом деле он не сбежал от нее в прошлый раз и хочет встретиться с ней снова. Наедине. Ей пришлось уверять его, что им никто не помешает. Разве это не звучит многообещающе?
Перед тем как уйти, Эриэл бросила взгляд на стол, за которым они будут ужинать, и пожалела, что у них с Кэрол нет ширмы или чего-нибудь подобного, чтобы отгородить кухню. Нужно не забыть купить свечи.
А еще цветы и вино. Красное вино. Оно подойдет к мясу. Тони наверняка разбирается в таких вещах — красное вино под мясо.
Еще надо купить презервативы. Может же девушка надеяться?
В машине, когда передавали главные новости, Эриэл включила радио. Разумеется, снова говорили о Дьюке. В последний раз, когда Билли звонил ей, он пытался что-то сказать, но она сразу бросила трубку, а затем и вовсе сняла ее с рычага, чтобы он не мог дозвониться. Это было позавчера.
Эриэл надеялась, что миссис Гамильтон не свяжет человека, о смерти которого в новостях говорили не переставая, с тем типом, который вчера приходил к ее соседке. Как раз перед смертью.
«Это вопрос жизни и смерти», — сказал Билли миссис Гамильтон. Тогда Эриэл подумала, что это просто пришлось к слову, но, судя по всему, ошиблась. В конце концов, Билли сам во всем виноват! Но он ведь умер… Конечно, по-человечески его жалко, но какое счастье, что больше ни о чем не нужно беспокоиться!
Эриэл выбросила Дьюка из головы и стала мечтать о сегодняшней встрече с Тони.
24
Когда Дерек вернулся в номер, Джули разговаривала по телефону с Кейт. Она сказала, что Билли Дьюк действительно был в ее доме и умер тоже там и что все это просто ужасно.
— К сожалению, в новостях все правда. Дьюк на самом деле был ранен ножом, но… — Джули взглянула на Митчелла, который сделал ей страшные глаза. — Это дело полиции, Кейт. Я не должна болтать на эту тему.
Дальше Джули стала уверять, что с ней все в порядке, насколько это возможно в такой ситуации. Затем она поручила Кейт заниматься всеми делами галереи и ждать дальнейших распоряжений.
— Надеюсь скоро вернуться на работу, — сказала Джули на прощание.
— Ты сказала Кейт, где находишься? — спросил Дерек, как только она отложила мобильный телефон в сторону.
— Нет.
— Хорошо.
— Я скрываюсь от полиции? Избегаю ареста?
— Пока нет.
— Ты поедешь в свой офис?
Дерек отрицательно покачал головой:
— Нет. Я позвонил Марлин и сказал то, что ей следует знать. Сообщил, что меня не будет весь день. Она сообразит, как нужно отвечать на вопросы, если они последуют.
— Уклончиво?
— Да, именно так.
— А как же твои клиенты?
— У тебя самая сложная ситуация, поэтому все мое внимание сейчас тебе.
— Спасибо.
— Не даром. Ты получишь счет. Впрочем, ты можешь себе это позволить.
Джули нахмурилась:
— Такие замечания я не хотела бы слышать.
— Поэтому ты мне ничего и не сказала? Чтобы избежать подобных замечаний? Или тот факт, что ты унаследовала состояние Уиллера, просто выпал у тебя из памяти?
— Скажи, какое я должна была выбрать время, чтобы сказать тебе об этом?
— Любое.
— Например?
— Когда мы встретились.
— Разве такое можно сказать незнакомому человеку?
— Да, это было бы неловко. И до секса, и после него. — Джули залилась краской, но ответить ничего не успела, потому что Дерек паузы не сделал: — А как насчет следующего дня, когда я пришел в галерею?
— Ты был в ярости. К тебе нельзя было подступиться.
— Могла бы сказать вчера.
Ей нечего было ответить.
— Раньше или позже это должно было всплыть, Джули.
— Я надеялась, что позже. Я этого так боялась…
— Тогда почему, ради всего святого, ты не поделилась своими опасениями со мной?
— Потому что знала, какой будет твоя реакция. Понимала, что это все изменит…
— Ты права, черт побери! Это действительно все меняет! — взорвался Митчелл. — У тебя появляется самый старый мотив в истории юриспруденции!
122 
