Последние отзывы

  39  

* * *

В один прекрасный день корабль викингов, обогнув мыс, вошел в широкий залив. В дальнем его конце виднелись большой город и обустроенная пристань. Прочие корабли берсерков, отбившиеся во время шторма, уже прибыли. Олаф встал и протрубил в боевой рог; с берега донеслись приветственные крики. Корабль скользнул к причалу легко и плавно — как птица опускается в гнездо. На берег перекинули сходни. Воины затеяли шуточную драку: проигравших швыряли за борт; те, мокрые с ног до головы, карабкались обратно на палубу и, как ни в чём не бывало, снова бросались в схватку.

В разгар всеобщего веселья Джек ненадолго позабыл, что за судьба ему уготована. Но тут мальчик увидел на берегу толпу связанных пленников. Он — раб. И Люси тоже — рабыня. Этот праздник не для них. Возможно, именно в этом самом месте их и продадут. А что, город вроде бы большой…

Пленников Олафа отогнали к прочим Там они и прождали весь день напролет, пока воины пировали да веселились. Зеваки пялились на них во все глаза Джека ощупывали со всех сторон, тыкали в ребра, заставляли встать и повернуться туда-сюда. Придирчиво рассматривали его зубы, оттягивали веки, — видимо, проверяя, не болен ли. Не будь он связан, эти люди, чего доброго, стали бы кидать ему палку, точно собаке.

Но Джек был связан. Именно здесь, на суше, пленникам при желании удалось бы бежать, и потому их охраняли особенно надежно. Одну только Люси держали в стороне от оскорбительной навязчивости покупателей. Наконец ближе к вечеру на окраине города появились новые люди.

Трудно было сказать, откуда они взялись и сколько их в точности. От домов протянулись длинные синие тени — плавно перетекая во мглу под сенью деревьев. И в этой-то мгле постепенно обозначились очертания человеческих существ. Тела чужаков словно увивали виноградные лозы: ощущение было такое, будто пробудился сам лес. У Джека аж волосы на голове встали дыбом.

Пришельцы приближались безмолвно и настороженно, точно стадо оленей. Только теперь Джек рассмотрел, что они наги — или почти что наги. Вместо одежды их кожу покрывали прихотливые синие узоры.

— Пикты, — прошептал мальчик. Эти нисколько не походили на неприметных торговцев из его родной деревни; сильные уже своей численностью, с наступлением темноты они словно набирались мощи. Мгновение — и пикты, обступив пленников плотным кольцом, принялись щипать их, проверяя, хорошо ли те откормлены.

— Haettib! — крикнул кто-то из берсерков. «Перестаньте!» В кои-то веки Джек порадовался присутствию скандинавов. Воины оттеснили пиктов в сторону — к ним вышел Олаф Однобровый.

— Ekki pupa! — проревел он. «Не сейчас!»

«И никогда», — подумал про себя Джек. Сердце его отчаянно колотилось в груди.

— Farib! — «Убирайтесь!»

Пикты, зашипев, отступили. Только что они маячили в конце тропы — и вот их уже нет: словно растворились в лесу.

Всё что угодно — лишь бы не достаться пиктам, лихорадочно думал Джек. Да лучше он будет рабом на свинцовом руднике, лучше он станет тяжелые камни ворочать и навоз убирать до конца своих дней, но только не к пиктам!

Олаф же между тем велел своим людям привести пленников в мало-мальски пристойный вид. Сперва их искупали в ледяной воде, а волосы вымыли каким-то на редкость вонючим мылом. После чего продрогшие, мокрые насквозь бедолаги выстроились у потрескивающих костров — сушиться. Каждому вручили по ломтю хлеба с добрым кусом сочного тушеного мяса.

Ничего вкуснее Джек вот уже много дней не ел. Жадно заглотив еду, он слизнул с пальцев последние аппетитные капли. Затем по кругу пустили мехи с сидром — все пили, сколько влезет. Наконец, с туго набитым животом и слегка захмелевший, Джек вытянулся на земле рядом с прочими пленниками.

«Что ж я за домашняя скотина! — думал он, слушая, как в животе бурчит сытный ужин. — Даже молитвы не прочел И духу жизни долю не пожертвовал! Сожрал всё, что дали — точно свинья, которую яблоками откармливают…»

Джек приподнялся на локте и некоторое время наблюдал за разлетающимися от костра искрами. Мальчик попытался призвать дух жизни, но тщетно: он объелся и слишком устал. «А ведь я, похоже, и впрямь в раба превращаюсь», — с горечью подумал он, засыпая.

* * *

В городе был базарный день. Селяне притащили здоровенные корзины с яблоками и репой. Пекари выставили лотки с горячими, одуряюще пахнущими хлебами. В плетеных клетях кудахтали куры; лошадей, коз и свиней водили туда-сюда — дескать, любуйтесь, покупатели! Но главным событием — по всей видимости, такое здесь случалось нечасто — стала распродажа рабов.

  39