18

— Прибавь жару.

Охранник повернул форсунки, регулирующие бутановые горелки. Из-под огромного медного чана вырвались языки голубого пламени. Стрелка термометра показывала сто сорок градусов.^[16]

Устройство называлось «Горшок» и датировалось началом семнадцатого века. Высотой пять футов и столько же в диаметре, агрегат использовался в общественных прачечных в Алеппо еще со времен, когда Сирия была провинцией Оттоманской империи. Стрелка доползла до ста пятидесяти. Погруженный по плечи в стремительно нагревающуюся воду, Гассан начал неистово брыкаться: он уже не мог касаться ногами дна.

Стрелка прошла отметку сто шестьдесят градусов.^[17]

Это была долгая ночь. Гассан продемонстрировал незаурядное мужество. Он страдал, но не проронил ни слова о том, кому он доставил пятьдесят килограммов пластида. Полковник Майк выглядел уже не таким чистым и отутюженным. От напряжения у него вспотели даже усы. Злая атмосфера места пропитала его насквозь.

— Еще.

На поверхности воды у краев котла стали появляться пузырьки. Гассан начал кричать. Но выкрикивал он не мольбы к Аллаху, а проклятия в адрес Запада, президента США, ФБР и ЦРУ. Он не был фанатиком. Он принадлежал к другой разновидности. Террорист по образу действий. Мятежник по природе, которым движет одно желание — разрушать.

Филип Паламбо сидел на стуле в углу. Он давно устал от жалостных стонов. Его запас сочувствия к таким мешкам дерьма, как Гассан, иссяк, еще когда он расследовал взрывы на Бали. Сорок трупов — мужчины, женщины, дети, наслаждавшиеся морской прогулкой в тропиках. Погибли все. Еще сотни раненых. Жизни оборвались. Жизни разрушены. А во имя чего? Обычная ерунда — досадить Западу. По мнению Паламбо, у всех у нас есть контракт с обществом — соблюдать законы и честно относиться к своим согражданам. Нарушаешь контракт, выходишь за рамки честной игры — пеняй на себя.

Гассан хотел убивать невинных людей. Паламбо пытался его остановить. Подбавим жару и приступим.

— Начнем сначала, — с раздражающим спокойствием произнес полковник Майк. — Десятого января в Лейпциге ты встречался с Дмитрием Шевченко. Ты перенес пластид в белый микроавтобус «фольксваген». Куда ты поехал потом? Кому ты должен был передать взрывчатку? Вряд ли тебе захотелось просто немного похранить ее у себя. Ты же умный. Расскажи, что было дальше. Я даже помогу тебе. Ты доставил взрывчатку заказчику. Я хочу знать его имя. Поболтай со мной, и мы сразу прекратим неприятности. По правде говоря, после таких процедур мне снятся плохие сны.

За десять часов вопросы не изменились.

Было слышно, как на улице собаки отчаянно лаяли на полную луну. Мимо, сотрясая стены, прогрохотал грузовик.

Гассан заговорил, затем сжал губы и уронил голову на грудь. Помещение пронзил его гортанный вопль.

— Добавить, — сказал полковник Майк.

Пламя увеличилось. Стрелка добралась до ста восьмидесяти градусов.^[18]

— Какие у них планы? Назови мне цель. Место, число, время, — непреклонно повторял полковник Майк.

Человек рождается для определенного вида деятельности: Майк был рожден для пыток, как жокей для скачек.

Сто девяносто.^[19]

— Сначала твой член лопнет, как переваренная сосиска. Потом у тебя внутри вздуется желудок и закипят легкие. Посмотри на свои руки. Мясо уже начинает отставать от костей. Самое грустное, что мы можем продолжать очень долго.

  39