105 
— По условиям стажировки, я должен был отправлять свои рапорты только на Землю. Компьютер МарсоИнститута мог получать их лишь после разрешения руководства проекта по искусственному интеллекту. Но вместо такого разрешения последовало приказание отправить меня на Землю. Поэтому моего рапорта нет в памяти компьютера Института.
— Значит, ты попал на «Стрейнджер» из-за того, что раскопал причины гибели Торага? — взволнованным голосом спросила Никки.
— Да, — голос Робби был твёрд. — С вероятностью четыре сигма, нападение на «Стрейнджер» было вызвано просьбой твоего отца о дополнительном анализе причин аварии корабля доктора Торага и моим участием в этом расследовании.
— В кого же целились напавшие на «Стрейнджер» — в тебя или в отца? — спросила Никки сдавленным, севшим голосом.
— Вероятнее всего, сразу в обоих, — сказал Робби. — Кто-то выработал весьма эффективный план — как одним ударом уничтожить сразу двух противников. Чувствуется высокий профессионализм.
Никки обожгло:
«А мама? Её смерть — это для убийц просто пустяк, небольшая издержка плана?»
Девушка споткнулась, но Джерри успел поймать её за руку и удержал от падения.
За прозрачным щитком скафандра светилось бледное лицо с полузакрытыми глазами и кривящимся ртом. Казалось, астровитянку пронзила физическая боль.
— Значит, этот дьявольский список виноват в смерти и твоих родителей, — голос Джерри тоже был полон муки. — Тораг тоже погиб из-за того, что был включён в список и, видимо, своей строптивостью не понравился его владельцам…
— Проклятый Дитбит… — сказала Никки, еле отдышавшись от новости, сбившей её с ног. — Он начал войну — и сам сгорит в ней…
Девушка шла дальше молча, перестав оглядываться по сторонам.
Школьники добрались до крутой кратерной стенки. Она зазубренным краем врезалась в красноватое небо, но марсианский небосклон оказался прочным, и по склонам горы тянулись потоки размолотой породы и песка.
— Возле таких стен начинается большинство оранжерей, — каркнул гном, проткнув строгим пальцем кратерный склон. — Мы выбираем солнечную сторону и анализируем состав песка. Потом натягиваем от вершины до подножия прочные тросы и настилаем пластиковую крышу. И что мы получим? — спросил столпившихся вокруг школьников гном-садовод.
— Оранжерею? — несмело ответил кто-то.
— Шелуху от ореха мы получим, а не оранжерею, — веско сказал гном. — Дальше начинается самое главное: оптимизация грунта, установка воздушной, нагревательной и водной систем, и ещё такая куча разных дел, что она кажется неподъёмной…
Например, — оранжерейщик махнул рукой на осыпающийся склон, — видите эти песчаные реки? Морока и напасть. Смёрзшийся песок кажется прочным, но если внутри такого склона произойдёт небольшой сдвиг, то механическое трение на плоскости сдвига сразу разогреет замороженную воду, и песок заскользит вниз лавиной, текучий, как грязевой сель. И всё же крутые склоны привлекательны для нас, оранжерейщиков, тем же, что делает их и опасными: здесь много льда. Кратерная стенка прорезает мощные слои вечной мерзлоты, и это очень важно для водоснабжения и атмосферы оранжереи. Ну, посмотрим, что у нас получилось после всех хлопот.
И маленький оранжерейщик зашагал к куполам, стеклянно поблёскивающим в лучах маленького солнца.
Пройдя шлюз и сняв скафандры, студенты попали в Эдем. Никто, конечно, не знает ботанику райского сада — разные источники дают противоречивые сведения, — но вполне вероятно, что райские кущи похожи на такую оранжерею тысячи цветов: роз и орхидей, лилий и ибиска и ещё многого другого, немыслимо привлекательного для глаз и безотказно ароматного для носов.
Чувства экскурсантов разбежались на дрожащих ножках по всей оранжерее.
— Это ерунда! — пренебрежительно махнул рукой Дикори. — Для слабонервных туристов. Самое интересное впереди! — и гном устремился в следующее отделение.
Школьники — особенно школьницы — готовы были признать себя слабонервными туристами, лишь бы погулять среди оглушительно цветущих зарослей. Погулять, понюхать, потрогать… Но Дикори, хотя бежал первым, всё видел и позади.
— Не лапать ничего руками! — пронзительно заверещал он на пухленькую девочку-Оленя, которая погладила яркий цветок. Олешка от испуга чуть не села в корыто с подозрительной коричневой жижей.
— Вот где настоящая красота! — хищно воскликнул гном, раскинув руки и стоя на краю ровно-золотистого поля.
105 
