202 
окрестностям. Если же беседовали, то отметали прочь все житейское,
несущественное, продолжая обсуждать лишь научные темы. Весною 1890
года Голицын защитил диссертацию, получив за нее Summa cum laude
(высшую степень) диплома. Он вернулся на родину, имея уже серьезные
научные публикации. На этот раз столичный университет без возражений
допустил его к испытаниям на звание магистра. Между тем нужда снова
хватала князя за горло, хотя положение аристократа в обществе
предоставляло немало выгодных занятий по государственной службе.
– Однако наука для меня важнее чинопроизводства, – отвечал
Голицын на все посулы быстрой и доходной карьеры.
Он согласился занять скромное место приват-доцента при
Московском университете по кафедре физики. Здесь, в Москве, по
обоюдной любви князь женился на Машеньке Хитрово, а в 1893 году
перенес еще один удар судьбы. Но прежде сделаем краткий перерыв, ибо
несправедливость, допущенная по отношению к Борису Борисовичу,
касалась, как это ни странно, именно его княжеского титула. Голицын и
сам говорил:
– Лупят! Если не по лошадям, так по оглоблям…
***
Сейчас этот вопрос тщательно проанализирован советскими
историками, и поэтому писать мне легко. Если сложен был путь в науку
выходцев из народа, то князь Голицын испытал гонение в науке именно за
то, что был носителем громкого титула.
Аристократия Англии и Франции давно занимала физические
кафедры в Европе, но русскую аристократию физика не прельщала. Легион
русских ученых-физиков формировался из среды купечества, духовенства и
разночинцев. «Нарушение Голицыным этой традиции, естественно, могло
привести к необычной ситуации… Она сразу же и возникла, когда князь
появился в Москве, и профессор Соколов не знал, как от «его
сиятельства» поскорее избавиться:
– Я обещаю вам сразу же докторскую степень, если вы исполните
еще одну хорошую работу, но…, за границей!
– Я желал бы служить не Европе, а прежде всего своей отчизне, – отказался князь Голицын и был, конечно же, прав.
Своему другу Лебедеву он писал об этом случае: «Мне казалось вернее и, по крайней мере, независимее идти торной дорогой, и я решил избрать ее…» Два года Голицын готовил диссертацию. Не будучи знатоком физики, я, автор, вправе сослаться на мнение о его работе советских специалистов. Вот как они пишут. «Идеи Голицына относились к новому научному направлению, приведшему в дальнейшем к развитию квантовой физики». Против нового всегда выступает старое, и труд Голицына был подвергнут уничтожающей критике почтенных физиков – Соколова и Столетова. Эти корифеи внесли в свои рецензии столько неоправданной страстности, что их отзывы скорее напоминали злостные политические памфлеты не столько против магистра Голицына, сколько против князя Голицына. К солидным оппонентам из карьеристских соображений примкнул и киевский профессор Шиллер. Конфликт раздули до невероятных размеров. Об этом лучше всего рассказано в комментариях к первому тому трудов Голицына, выпущенному Академией наук СССР в 1960 году. Нам ясно одно: оппозиция физиков-разночинцев не пожелала иметь в товарищах физика-аристократа. Кажется, они боялись, что Голицын благодаря связям в высшем обществе займет главенствующее положение в науке и станет подавлять их, разночинцев, своим титулом. Между тем в частном письме Шиллер писал Столетову честно: «А куда настолько диссертация Голицына лучше иной докторской…»
Вот как! Били и сами знали, что бьют не по правилам.
Из чисто научной дискуссии получился конфликт социально-сословного порядка. Голицыну он был крайне неприятен:
– Разве в науке могут существовать титулы?… Но именно
аристократическое происхождение вскоре и помогло ему. Президентом
Академии наук в ту пору был великий князь Константин Константинович
(ныне забытый поэт «К. Р.»). Обнаружив свободную вакансию по кафедре
физики, он отклонил кандидатуру Столетова, назвав имя князя Голицына.
– А вы его знаете? – спросили президента ученые.
– Я хорошо знаю князя Бориса по службе на фрегате «Герцог Эдинбургский», мы не раз простаивали с ним ночные вахты, проводя время в увлекательных беседах на разные темы…
В 1896 году Голицын отправился на Новую Землю, где наблюдал затмение солнца, вел магнитные наблюдения. Ему удалось собрать ценные материалы.
202 
