Многие из этих молодых людей собирались вступить в английскую армию, так что попали они в плен в самое подходящее время. Но, видимо, они еще не до конца осознали свое нынешнее положение, поскольку очень часто пели свою знаменитую военную песню: «Долгий путь до Типперери». Немецкие моряки посмеивались над ними, переиначивая слова песни: «Долгий путь до Германии». Дело чуть не доходило до драк. Англичане не хотели признаваться даже самим себе, что их путь лежит совсем не в Типперери, а в немецкий плен. Офицеры, ответственные за поведение пленных, обращались к Нергеру с требованием запретить исполнение этой песни. Но Нергер отмахнулся. Зачем? Пусть себе поют.
Среди англичан был один юноша, который стал настоящей жертвой морской войны. Когда он отправился из Англии на Цейлон, его судно в Атлантике утопила германская подводная лодка. Юношу спасли, и он продолжил путь на пароходе «Монголия», который подорвался на немецких минах у самого Коломбо. Спасенный еще раз англичанин решил на все плюнуть и вернуться домой. Так он и попытался сделать, но на обратном пути был захвачен в плен «Вольфом».
Среди пленных был и один богатый бизнесмен-плантатор, президент крупного акционерного общества по переработке сахарного тростника. Попадание в плен сорвало ему какую-то крупную сделку, которую он собирался заключить. Ломая руки, он умолял Нергера отпустить его, уверяя, что среди акционеров много немцев, которые разорятся, если планируемая сделка не будет заключена. Нергер объяснил плантатору, что во время войны приходится иногда жертвовать и финансовыми интересами своих соотечественников. Ничего не поделаешь!
Из пожилых англичан очень живописным был «король Эдвард», прозванный так из-за поразительного внешнего сходства с покойным английским королем Эдуардом VII. Казалось, что он просто брат-близнец покойного короля. Отличался он от своего прототипа тем, что был алкоголиком. Не пропустив стаканчик-другой виски, он просто не мог существовать.
— Проклятые гунны! — кричал он на немецких моряков. — Вы хотите меня уморить?
Гунны наливали ему стакан (а в хорошие дни и больше), и «король Эдвард» успокаивался.
На «Вольфе» был один камбуз, и коки готовили одну и ту же пищу для всех в одном котле. Конечно, такую ораву, что собралась на «Вольфе», прокормить было совсем не легко. Как ни пополнялись запасы провизии, таяли они гораздо быстрее, сметаемые почти тысячью ртов, как будто «Вольф» был линейным кораблем, снабжаемым с береговых складов собственной базы. Особенно остро порой ощущалась нехватка свежей провизии. Тогда весь корабль переходил на тушенку, рис, горох и фасоль. Остатки свежей провизии распределялись между больными. Нергер более всего боялся возникновения на корабле цинги и бери-бери, а потому очень обрадовался, когда на «Хитачи-Мару» были обнаружены стручки специальных бобов, считавшихся у японцев лучшим средством от этих болезней. Кстати, первыми заболели на борту цингой именно японцы. Они держались обособленно и питались, главным образом, рисом, не желая есть из общего котла. И только когда появились первые признаки болезни, японцев удалось убедить питаться вместе со всеми.
В тех условиях, в которых находился экипаж «Вольфа», здоровью людей всегда что-нибудь угрожало. Экипаж отбирала специальная медицинская комиссия, и большинство моряков стойко выносили те сверхнагрузки, которые выпали на их долю. Жалоб не было, поскольку все они были добровольцами. Врачи же не столько лечили, сколько занимались профилактикой. Еще до появления «Вольфа» в Индийском океане все получили прививку от оспы, а во время рейда по Тихому океану и членам экипажа, и пленным выдавался хинин в качестве профилактики от малярии. Когда не было ни свежего мяса, ни овощей, то люди получали лимонную кислоту как средство против цинги.
Когда с «Хитачи-Мару» на «Вольф» был занесен тиф, то все поголовно были вакцинированы.
Когда «Вольф» возвращался в северные широты, Нергер приказал всем на борту заниматься водными процедурами, что и делалось до появления первого снега.
Среди пленных часто возникали ссоры и склоки, особенно, между англичанами и японцами. В отношениях между представителями двух великих морских держав царило недоверие, тайная злоба и ненависть, проявлявшиеся при каждом удобном случае. Порой все это принимало такие формы, что немцам приходилось вмешиваться. Как-то утром японцы под руководством рулевого с «Хитачи-Мару» совершали приборку пассажирской палубы. Вообще, японцы были дисциплинированными, послушными и выполняли все по малейшему кивку. Пока они драили палубу, появился долговязый англичанин. Он медленно прошествовал мимо японцев и смачно плюнул им под ноги. Наверное, всем морякам в мире, а тем более англичанам, известно, что плевок на палубу является грубейшим нарушением вековых морских традиций. Японцы сделали вид, что ничего не заметили, молча замыли плевок и продолжали свою работу. Только рулевой бросил на англичанина весьма красноречивый взгляд.