76 
Германа попросту разбирало любопытство: а работает ли этот прибор? Он подошел к окну, выглянул на улицу. Дождь все лил, но раскаты грома отдалились, и ночные небеса лишь угрожающе ворчали.
Охотник коснулся черного пластика, провел ладонью по гладкой поверхности, стер дождевые капли, нашел рычажок, нажал. Ничего не произошло, и он разочарованно прищелкнул языком. Ради очищения совести покрутил колесико громкости. Динамик неожиданно затрещал, захрипел, и по комнате разнесся треск. Радиопомехи, и ничего больше. Поскольку Герман — не Старый Кра, появление радиопомех не могло его обрадовать, и все же всегда приятно обнаружить целый работающий аппарат, пусть и совершенно бесполезный.
— Работаешь, с-стерва! — счастливо изрек Герман, словно он собственноручно собрал этот хитроумный прибор из далекой ушедшей эпохи.
Он прокрутил колесико настройки, но по всей линии цифрового бегунка был слышен то усиливающийся, то вновь затихающий статический треск. Герман нашел еще какую-то кнопку. Нажал. Треск стал тоньше. Табло из желтого стало зеленым. Цифры изменились. Герман прогнал бегунок настройки в обратную сторону. На одной из отметок треска не было, а слышались повторяющиеся через каждые пять секунд звуки: Пим-м-м… Пим-м-м… Ради интереса с минуту Герман послушал эту волну, а затем вновь включил настройку. Бегунок добежал до конца, и цифры остановились. Вновь нажатие кнопки — зеленое табло стало желтым. Еще раз — желтое стало зеленым. Решив, что от радио больше ничего не добьется, Герман вздохнул и отошел от окна, даже не потрудившись выключить бесполезный прибор. Скоро энергия иссякнет, и аппарат замолчит сам собой.
На дальней стене комнаты охотник увидел висящую картинку. Герман подошел поближе, поднес фонарик, чтобы разглядеть детали. Голография, заключенная в магнитную рамку. С картинки на него смотрели молодые мужчина и женщина. Держатся за руки. Улыбаются и кажутся такими счастливыми…
— Волк, как слышишь меня? — Голос заставил Германа резко обернуться и схватиться за нож.
— Слышу тебя, Енот.
— Поднимайся еще на восемьдесят. Конец связи.
— Понял тебя. Конец связи.
Только теперь Герман понял, что голоса, усиленно сдобренные треском помех, текут из радиоприемника. Он подлетел к аппарату, склонился над ним. На зеленом табло горели те же цифры, что и в тот момент, когда он оставил радио в покое. Кто-то говорил! Он явственно слышал чьи-то голоса! Перекличка каких-то Волков и Енотов!
— Что еще за зверинец? — пробормотал Герман и стал напряженно вслушиваться в треск динамика.
Минут пять ничего не происходило, и Герман начал подумывать, что все слышанное — плод его воображения, но затем вновь раздался бодрый, молодой голос:
— Хорошо летим, а?
— Да, только ни черта не видно, — прозвучал ответ.
— По приборам, дружище, по приборам.
— Да по мне, так хоть и вслепую.
Первый засмеялся.
— Когда у нас дозаправка, Волк?
— Минут через двадцать, судя по летному журналу.
— Так, ребята, в двадцати километрах от нас центр грозового фронта, — раздался третий голос. — Сбрасывайте скорость и следуйте дальше через квадрат сорок два.
— Понял тебя, Орлан.
— Ну, кто ждет завтрашнего дня? — снова зазвучал голос второго.
— Все. А особенно десантники у меня в брюхе, — ответил третий.
— Ух, повеселимся! Нет ничего лучше, чем боевой вылет!
— А ну заткнулись! — В разговор внезапно влез кто-то сиплый и донельзя простуженный. — Какого хрена используете открытую частоту?!
— Да кто нас услышит, герр майор? — обиженно и несколько испуганно спросил второй.
— Заткнулись, я сказал! Конец связи! — резко бросил голос.
Повисла оглушительная тишина. В надежде вновь услышать странные голоса, Герман просидел возле радиоприемника целый час, но теперь из аппарата доносился только бесконечный треск помех…
Глава восьмая
ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:
И воспоет Рог, и спустится Он с лазурных небес в белых одеждах и придет к тем, кто пережил Черные века. Будет Он ласков и добр, глаза Его будут лучиться светом, а одежда пахнуть вереском. И наградит Он детей своих за их веру и стойкость. И больше всех воздается тем, кто хранил детей Его от мора и сомнений. И заберет он носящих красный крест в небеса — в вечное блаженство райских кущ.
76 
