73 
– Избавьтесь от роз и карточки. И от вазы.
– Вы хотите, чтобы мы их выбросили?
– Раздайте больным. Отнесите в холл, в часовню, куда хотите. Мне наплевать. Только уберите их с глаз моих. Дайте мне, пожалуйста, карточку мистера Треджилла.
Медперсонал, уже без улыбок, разошелся. Полицейский вернулся на свой пост. Одна из сестер унесла тяжелый букет. Другая подала Ренни требуемую карточку и смело последовала за ней в палату Вика.
– Он теперь чаще приходит в себя, – сообщила ей сестра. – Ненавидит спирометр. – Пациентов заставляли периодически дуть в этот прибор, чтобы очистить легкие.
Показатели Вика были отличными. Ренни проверила повязки. Он застонал во сне, когда она отодвинула бинт, чтобы взглянуть на рану. Снова закрыв шов, она спросила сестру, пил ли он что-нибудь.
– Только лед.
– Если он попросит пить, дайте ему несколько глотков спрайта.
– Шкаплейбурбоха, – вдруг произнес Вик. Ренни подошла поближе к кровати и наклонилась.
– Не поняла?
– Бурбох. В шпрайт. – Он едва мог двигать головой, но пытался найти ее взглядом. Чтобы облегчить ему задачу, Ренни села на край стула около кровати.
– Разве бурбон можно мешать со спрайтом?
– Вше равно. Она улыбнулась:
– Полагаю, вам уже дали достаточно лекарств.
– Не доштатошно.
Сестра помчалась за спрайтом. Вик повернул голову. Лицо его немного высвободилось из подушек.
– Это вы со мной сотворили, Ренни?
– Каюсь.
– Придется вычеркнуть вас, – он поморщился и шумно втянул воздух, – из моего рождественского списка.
– Если вы можете шутить, значит, чувствуете себя лучше.
– Как расплющенное молотком дерьмо.
– Ну, выглядите вы, во всяком случае, именно так.
– Ха-ха. – Глаз закрылся и больше не открылся. Ренни встала и приложила стетоскоп к его груди.
– Стучит? – спросил он, к ее удивлению, поскольку она решила, что он впал в забытье.
– Четко и громко, мистер Треджилл. – Она снова села на стул. – В ваших легких чисто, так что продолжайте дуть в спирометр, когда сестра попросит.
– Детские игрушки.
– Зато не будет пневмонии.
– Ренни.
– Да?
– В меня стреляли?
– Нет, колотая рана, отверткой.
– Здорово задело?
– Порядочно, но восстановимо.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– У меня яйца болят, – вдруг заявил он.
– Я скажу, чтобы вам дали пакет со льдом.
Даже удивительно, насколько выразителен может быть один глаз.
– При таких ранах, как у вас, там скапливается лишняя кровь. Это пройдет.
– Клянетесь?
– Клянусь, – улыбнулась она.
– Славно, славно. – Вик закрыл глаз. – Странный разговор у нас с вами, Ренни. – Он снова посмотрел на нее: – Они его поймали?
Она отрицательно покачала головой.
– Черт!
Ренни все не уходила, хотя это было против всяких правил. Ей снова показалось, что Вик уснул, но он пробормотал:
– Мое лицо. Чертовски болит. Что он с ним сделал?
– По-видимому, он напал на вас сзади.
– Точно.
– Вы упали вперед, сильно ударились щекой. Поранили подбородок, но швов не требуется. Лицо, конечно, опухло и все в синяках, но кости целы.
– И я стану таким же красивым, как прежде?
– И таким же тщеславным, вне всякого сомнения. Вик улыбнулся, но она поняла, что даже это легкое движение причинило ему боль.
Вернулась сестра со спрайтом в пластмассовом стаканчике. Она как-то странно взглянула на Ренни, когда та взяла стакан из ее рук. Немногие хирурги так носились со своими пациентами. Ренни прижала согнутую соломинку к губам Вика. Он сделал несколько осторожных глотков.
– Хватит? – спросила она.
– Не хочу блевануть.
Затем он затих. Ренни осталась. Она так погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, услышав тихий голос:
– Как он?
Ренни подняла голову и увидела стоящую в дверях Грейс Уэсли. Ренни не слышала, как подошла Грейс, ничего не замечая и потеряв счет времени. Боже, vi как долго она сидит тут, всматриваясь в разбитое лицо Вика?
Ренни быстро поднялась на ноги.
– Он, гм, ему лучше. Часто просыпается. Говорит связно. Немного попил спрайта. – Она поставила стаканчик на столик у кровати. Почему-то ей стало неловко. – Сейчас он спит.
– Мне можно войти?
– Конечно.
– Я бы не хотела его беспокоить.
– Вряд ли вам это удастся. Он спит крепко.
Грейс Уэсли была миловидной и стройной женщиной. Волосы она забирала назад в пучок, что очень ей шло, поскольку природа наградила ее высокими скулами и изящными чертами лица. Миндалевидные глаза свидетельствовали об уме и целостности характера. Двигалась она тихо и мягко. Ренни еще раньше заметила, что легкое прикосновение Грейс сразу же успокаивает ее огромного мужа.
73 
