34 
Вспомнив свои мучения, Ринк снова ругнулся и отпил приличный глоток бурбона.
По дороге Каролина болтала без умолку. Уже дома, поднимаясь к себе, предложила:
— Прими пока душ, а я попрошу Хейни немного повременить с обедом. Хочешь чего-нибудь выпить?
Но ему хотелось другого — выяснить, какого черта она напускает на себя дружелюбный вид? Может, у них был какой-то разговор с Роско и они выработали новую тактику поведения по отношению к нему? Или она сама додумалась? С какой стати Каролина вдруг решила играть роль мачехи, которая из кожи лезет, чтобы завоевать симпатию пасынка?
Но каковы бы ни были ее планы, они провалятся! Какая она ему, к черту, мачеха после того, что между ними было? Нет, Ринку никак не удавалось выбросить из головы и из сердца то далекое лето… и Каролину, его Каролину!
Он презирал себя за слабость. Это ж надо! Двенадцать лет он не может успокоиться, до сих пор ведет себя как безмозглый дурак. И кто?! Он, Ринк Ланкастер, известный сердцеед! Ха! Да у него никогда не бывает трудностей с женщинами! Единственное, что его обычно волнует, это как поскорее избавиться от очередной пассии, когда она начинает ему надоедать. Господи, зачем только он снова увидел ее?! Это же все равно, что очнуться ото сна. От сладкого, приятного сна…
Именно в то лето ему суждено было познать наивысшее счастье и тягостные муки. Едва расставшись с Каролиной, Ринк считал минуты до следующей встречи. А встретившись вновь, был на верху блаженства и одновременно с тоской ожидал неизбежного расставания. Ринка бесило, что никуда он не может ее пригласить, но страх быть увиденным вместе с дочкой ничтожного пропойцы перевешивал все доводы. Ринк ничего не ел, однако не замечал голода. Гораздо больше ему докучал сексуальный голод, но утолить его Ринк не мог. Каролину он поклялся не трогать, а довольствоваться заместительницами не желал.
Ему нужна была только Каролина Доусон — запретный плод.
День и ночь Ринк боролся с собой.
«Оставь ее в покое! Она совсем еще ребенок! — уговаривал он себя. — Ей всего пятнадцать! Ты можешь схлопотать неприятности, Ланкастер. Очень серьезные неприятности».
Но каждый Божий день он поджидал ее в лесу, леденея от ужаса при мысли, что она не придет. И успокаивался только, когда между деревьями в лучах яркого солнца показывалась стройная девичья фигурка.
Но в последний день было пасмурно. С раннего утра шел дождь…
Вернее, нет… Когда Ринк уходил из дома, светило солнце. В тот раз ему особенно не терпелось увидеть Каролину. За завтраком они с отцом поссорились. Из-за фабрики. Ринку были не по душе порядки, которые там установил Роско. Нет, законы отец, конечно, не нарушал, но существуют же еще и неписаные нормы поведения… Однако когда Ринк робко заикнулся об этом, Роско пришел в неописуемую ярость.
— Молокосос… Ты еще будешь мне указывать, как вести дела? Да если б я был чистоплюем, моя фабрика сейчас дышала бы на ладан, — кричал он.
Ринку было очень жалко рабочих, надрывавшихся ради отцовских прибылей, но он ничего не мог изменить. В ярости от собственного бессилия он примчался на заветную поляну. Господи, как ему хотелось поговорить с Каролиной! Он знал, что она его выслушает.
Каролина уже сидела под деревом. Едва она завидела Ринка, лицо ее озарилось радостью. Он молча упал перед ней на колени и потянулся к ней с поцелуем. Ее нежность заглушила горечь, оставшуюся в душе Ринка после ссоры с отцом. Каролине всегда удавалось рассеять его печаль.
Оторвавшись на миг от Каролининых губ, Ринк прошептал:
— Боже, как я рад тебя видеть!
И снова припал к ее алому, нежному рту. Потом медленно уложил Каролину на мягкую постель из папоротника и мха. Она покорно легла. Ее серо-голубые глаза томно смотрели на Ринка из-под черных ресниц. Губы распухли и заалели от его поцелуев. Темно-рыжие волосы рассыпались по зеленому травяному ковру. Ветерок игриво обдувал разрумянившиеся щеки.
— Какая ты красивая, — восхитился Ринк.
— Ты тоже.
Он покачал головой.
— О нет, не хвали меня! Я жуткий эгоист. Набросился на тебя с поцелуями. Даже не поздоровался. Почему ты меня не остановила?
Тонкая девичья рука ласково отвела волосы с его лба.
— Потому что тебе очень хотелось меня поцеловать.
Ринк лег рядом с Каролиной и положил голову ей на плечо.
— Ты права. Мы с отцом сегодня разругались вдрызг.
— Жалко.
— Мне тоже, Каролина. — В голосе Ринка звучало отчаяние. — Ну почему мы с ним вечно собачимся? Почему не любим, не уважаем друг друга?
34 
