42 
— Да, немного. У вас есть кока-кола или еще что-нибудь?
Рейли встал, достал из холодильника банку и протянул ей. Бритт открыла банку, глотнула.
— Может, Джей имел отношение к тому, что случилось с вами, а может, и нет. Но одурманить меня, чтобы заманить в постель, а потом прижать к собственному лицу подушку и задохнуться? Это просто чушь!
— Согласен. Кто-то вошел и задушил его.
— Кто?
— Я не знаю.
— Кого вы подозреваете?
— Мы до этого доберемся. А пока я расскажу вам, что случилось утром, когда я проснулся в гостевой спальне Джея.
— Он жил в другом доме. Не в том, где живет — жил — сейчас, — сказала Бритт.
— Да. В его старой квартире было две спальни, каждая с ванной комнатой. Между ними кухня и гостиная.
— Точно. Спальни были в противоположных концах квартиры.
Не успели эти слова сорваться с ее губ, как она осознала, что выдала себя, и быстро взглянула на Рейли: понял ли он смысл того, что она сказала.
Разумеется, понял.
— Вы не сообщили мне ничего нового.
Он не увидел в ее лице ни раскаяния, ни сожаления. Только вызов.
— Ну и что? Мы с Джеем встречались, когда оба были свободны. Роман быстро закончился. На самом деле он был столь скоротечным, что его едва ли можно назвать романом. Никаких обид.
— Никаких обид? И теперь вы главная подозреваемая в его убийстве?
Воцарилось долгое напряженное молчание.
— Что было дальше?
Рейли закрыл глаза, надавил на веки кончиками пальцев, провел руками по заросшим бородой щекам и подбородку.
— Я ничего не помню о вечеринке, кроме того, что уже рассказал, но до самой смерти не забуду ужас того пробуждения.
Он очнулся, но глаза не открыл. Лежал неподвижно, перебирая мысленно дни недели, пытаясь вспомнить, какой же день сегодня, рабочий или выходной. Что там у него запланировано? Когда он увидит Холли?
В мозгах словно щелкнул выключатель. Точно! Воскресенье. Холли возвращается.
С этой счастливой мыслью он открыл глаза. И увидел перед собой стену, но не свою. Его стена была другого цвета и располагалась дальше от кровати.
Где же я?
Он скользнул взглядом по стене, окну и понял, что находится в квартире Джея. Гостевая спальня. Он узнал ее, так как ночевал здесь несколько раз, когда игра в покер затягивалась до глубокой ночи, а поглощенный алкоголь не позволял садиться за руль, или когда в его доме шли малярные работы и невыносимый запах краски заставил его провести пару дней у Джея. А однажды, после затянувшейся вечеринки, Джей убедил его и Холли остаться в этой постели.
Все это он помнил прекрасно.
Однако он понятия не имел, как попал сюда прошлой ночью. Похоже, было около полудня. Шторы задернуты, но по краям пробивается яркий солнечный свет.
Он перекатился на спину и застонал. Голова разрывалась от боли и была тяжелой, как медный чан. Вряд ли удастся оторвать ее от подушки, но ему даже не хотелось и пытаться это сделать, — боялся, что глаза выскочат из орбит. Жуткое похмелье. Он даже не помнил…
Он вскрикнул от неожиданности, увидев руку.
Рука лежала ладонью вверх в паре дюймов от его бедра, как будто только что его касалась.
И эта рука, окоченевшая, неподвижная, принадлежала женщине.
Он вскочил с кровати. Или попытался вскочить. Простыня обмоталась вокруг его ног, и, споткнувшись, он с грохотом рухнул на одно колено, но боли не почувствовал.
Его сердце бешено колотилось. Услышав собственное прерывистое дыхание, он стиснул зубы. Ужас сковал его, однако мозг судорожно искал объяснение случившемуся.
Женщина была мертва.
Ее загорелая кожа уже приобрела восковой оттенок смерти. Бледные губы. Полуоткрытые глаза, словно подернутые пеленой.
Его оцепенение длилось секунд десять. Может, даже меньше. Затем включились профессиональная выучка и инстинкт.
Рейли всегда бросался на помощь без малейших раздумий. Его вели не сострадание, не желание геройствовать — он действовал интуитивно, спонтанно.
Через мгновение он уже был рядом с женщиной, пытался нащупать ее пульс. Пульса нет, кожа — холодная, как мрамор. Тем не менее он начал делать ей искусственное дыхание.
— Джей! — крикнул он. — Черт побери, Джей! Где ты? — Но ему никто не ответил. В доме было тихо, слышалось лишь его собственное затрудненное дыхание и тихое бормотание: шевелись, дыши, очнись…
Понятно, что все его усилия ни к чему не привели, молитвы не были услышаны. Он знал, что мертвое тело не сможет ожить, но не мог не попытаться хоть что-то предпринять. Он делал ей искусственное дыхание и закрытый массаж сердца. Пот стекал по его груди, спине, лицу. Или это слезы бессилия щипали глаза и катились по щекам?
42 
