Они молчали все четыре и семь десятых мили, отделявшие их от главной дороги. После поворота Рейли нарушил молчание:
— Я высажу вас у вашей машины.
Бритт взглянула на свои босые ноги, натянула на колени полы его рубашки.
— Если меня арестуют до того, как я попаду домой, то заберут в полицейский участок в таком виде.
Рейли взглянул на ее ноги.
— Вы произведете фурор.
— Это последнее, что меня волнует.
— Неужели? А как же рейтинги?
Она испепелила его взглядом. Его ехидное замечание было таким же мерзким, как ее упоминание о бритве прошлой ночью, зато успешно отвлекло ее от раздумий по поводу своих голых ног.
В молчании они проехали еще примерно милю. Когда Рейли, наконец, взглянул на нее, то увидел, что Бритт откинула голову на подголовник и закрыла глаза. Она сидела совершенно неподвижно, едва заметно дыша. Несколько секунд он смотрел, как приподнимается и опускается ткань на ее груди. Никогда еще его старая рубашка не выглядела так привлекательно.
Рейли откашлялся.
— Перед вашим домом наверняка дежурят полицейские. Что вы им скажете?
— Пообещаю не сопротивляться, если они позволят мне переодеться.
— Я о том, почему вас не оказалось дома, когда они явились к вам с ордером на арест.
— Я сама думаю об этом. Сказать им, что меня похитили? И они мне поверят?
— Вряд ли. Тем более после заявления о наркотике сексуального насилия, полной потере памяти и вашей ночи с Джеем.
— Обе истории звучат одинаково неправдоподобно? — Не повернув головы, она открыла глаза и уставилась на него. — И вряд ли вы выступите с признанием, что силой вытащили меня из дома посреди ночи?
Рейли отрицательно покачал головой. Бритт снова закрыла глаза.
— Я так и думала, но на всякий случай решила спросить.
— Я уже побывал в центре внимания, и мне это не понравилось. Теперь я стараюсь держаться незаметно.
— Значит, мне придется объясняться в одиночку.
— Как и мне.
— Старая песня. Бедняжка Рейли.
Он взорвался:
— Я не напрашивался на вашу жалость.
Бритт выпрямилась и повернулась к нему.
— Неужели?
— Представьте себе!
— А зачем тогда расписывали все, что потеряли? Вашу репутацию, вашу работу, вашу…
— Мою что? Заканчивайте.
— Вашу невесту…
Рейли уставился на дорогу.
— Не терпится узнать о ней?
— Я спрашивала Делно.
— И что он вам ответил?
— Спросил, что рассказали о ней вы, а когда я призналась, что ничего, сказал, значит, вы не хотите, чтобы я знала. — Бритт подождала. Рейли упрямо молчал. — Почему вы не хотите, чтобы я знала?
— Нечего знать. — Чушь собачья.
Он коротко хохотнул:
— Вы ни за что бы не позволили себе произнести подобное перед публикой.
— Рейли, что с ней случилось?
— Господи, неужели вы никогда не угомонитесь?
— Нет. Пока не услышу все до конца. Я знаю только, что ее звали Холли.
— И сейчас так зовут.
— Что она очаровательная женщина. Умная, успешная, красивая.
— Вы угадали.
— Как долго вы были помолвлены?
— Чуть больше года.
— Вы собирались пожениться двенадцатого апреля.
— Но не поженились. Все. Конец истории. — Рейли ожидал еще одной «чуши собачьей», однако Бритт молчала. Он не отрывал глаз от дороги, но чувствовал ее пристальный взгляд.
После долгой паузы Бритт тихо произнесла:
— Рейли, ей было тяжело, любой женщине было бы тяжело…
— Простить?
— Понять. Еще до того, как попробовать простить, ей пришлось принять тот факт, что вы без нее отправились на разгульную вечеринку. Верный рецепт неприятностей.
— Она сама убедила меня пойти, помните, я говорил вам об этом? Она радовалась, что я отвлекусь от расследования.
— Ужасная наивность.
— Повторите.
Зная, что он прекрасно все расслышал, Бритт жестко повторила:
— Либо Холли была наивной, либо вы были невероятно надежным.
— Возможно, что и то, и другое.
— Возможно. Я знаю одно: никогда не сказала бы «отличная идея», если бы мой жених собрался без меня пойти на вечеринку, которую устраивал Джей Берджесс.
— Значит, вы собственница.
— Я благоразумная.
— Ревнивая.
— Может, хватит?
— Нет, не хватит. Какая вы, Бритт? Я имею в виду в отношениях с мужчинами? Прилипчивая? Неуверенная? Цепкая? Или живете, как хотите, не нажимая на парня, и легко отпускаете, когда он устает от вас?