Особенно,... 
121 
На чело Рудольфа наплыло облако угрюмости. Он всегда замолкал, когда кто-то вспоминал о его позоре.
Моручи, держа бластер у виска, в любую минуту готовый надавить на пусковой сенсор, осматривал помещение за помещением, коридор за коридором. Сзади что-то вынюхивали Ежов и Соазссь — первый искал улики, второй что-нибудь ценное. Рудольф следовал за ними по пятам, презрительно глядя на переломанную технику — на этой станции использовали ужасное старье.
— Я вижу что-то… — задумчиво осмотрелся Остап. — Я вижу что-то… на букву «гэ».
— Грязь? — предположил Дитирон.
— Ты смотри, чертяка, опять угадал! Ну, давай теперь ты.
— Моя видеть… моя видеть… моя видеть буква «ны».
— Напейсток? — поднял вышеназванный предмет с пола Соазссь.
— Не-а.
— Ножницы? — прихватил и их тоже хуассин.
— Не-а.
— Наждак? — Ежов как раз отыскал в ящике стола кусок наждачной бумаги.
— Не-а.
— Нэ… нэ… нэ… — задумался Остап, осматриваясь по сторонам. Его взгляд упал на пояс Соазсся. — Ножи?
— Не-а.
— Нос? — коснулся своего носа Михаил.
— Не-а.
— Ничего? — выдвинул свою версию Рудольф.
— Не-а.
Все крепко задумались. Даже капитан отвлекся от основной миссии и напряг лобешник.
— Ну ладно, что ты там задумал? — сдался Остап.
— Непонятная вещь моя видеть, вот что! — указал он на нечто, похожее на древний обломок кораблекрушения.
— Тьфу ты, опять ты за старое! — сплюнул алкморег. — Вот знал же, что какая-нибудь чепуха…
— А я вижу предмет на букву «тэ»… — тоном ниже сказал Ежов.
— Тарелка? — охотно продолжил игру Остап.
— Нет, труп, — ответил Моручи, подходя поближе к Михаилу. — Ну вот и первый абориген. Только, боюсь, он нам ничего интересного не расскажет…
Труп выглядел очень нехорошо. Так выглядят мертвецы, давным-давно прошедшие все стадии разложения — голый скелет с едва виднеющимися лоскутьями мышц. И лужа чего-то склизкого под ним — почти такого же вещества, которое столь обильно покрывало стены, только не розового, а бурого.
— Капитан, елы-палы, я, конечно, не судмедэксперт, но тут и дурак скажет, что за несколько дней так не разложишься… — озадаченно почесал в затылке Михаил. — Ты уверен, что заказ на ценителл поступил только на той неделе?
— Да, да, всего девять дней назад, — ответил Соазссь. — С пометкой «свейхс’йочно».
— У тебя все сверхсрочно, — хмыкнул Рудольф. — Даже туалетная бумага, и та сверхсрочно.
— Сколько йаз повтойять, это таки была не туалетная бумага, а к’йийильские ценгду! — начал сердиться суперкарго. — Специальные йитуальные листы для обвейтывания новойожденных личинок! Они очень дойого стоят!
— Да, бумага была хорошая, — кивнул Остап. — Мягкая такая, удобная…
— Между прочим, канонир, тебе три наряда, — спокойно сообщил Моручи.
— За что, капитан?!
— А за то, что ты истратил на себя часть ценного груза, и нас лишили части гонорара.
— Капитан, ты что, это же еще когда было! — возмутился гигант.
— А я в тот раз забыл тебя наказать. Но раз уж ты сам напомнил… Возражения есть?
— Никак нет… — вздохнул алкморег.
— Вот и отлично — по возвращении заступишь на камбуз. Сменишь сержанта, а то он что-то там затосковал… Вообще, даже хорошо, что Дельта сломался — будет, где вас воспитывать… Тихо!
Все насторожились. Отряд вошел в очередную комнату, похожую на химическую лабораторию, и Святослав снова поднял опущенный было бластер. Он сделал несколько бесшумных шагов и резко дернул на себя дверцу металлического шкафа, больше похожего на сейф.
— Ничего и никого… — разочарованно хмыкнул он. — А мне послышалось…
Дверца соседнего шкафа, поменьше, неожиданно распахнулась. Оттуда вылетело нечто, похожее на осьминога… очень уродливого осьминога. Создавалось такое впечатление, как будто кто-то взял полуразложившуюся человеческую голову, густо вымазал ее слизью и еще чем-то крайне неприятным, а потом пришил к шее десяток толстых щупалец.
— Елы-палы! — возопил Ежов, безуспешно пытаясь нашарить в кармане лазерный кастет.
Впрочем, он мог бы и не стараться — после своего триумфального появления тварь прожила ровно три четверти секунды — после этого ее настигла вспышка капитанского бластера. Она отлетела обратно к шкафу и там шмякнулась наземь, похожая уже не на осьминога, а… все равно на осьминога, только мертвого.
— Ежов, что это было? — озадаченно посмотрел на трупик Остап.
121 
