— Две минуты!!! — вылетел из коридора Моручи. — Успели!
Впереди возвышалась огромная металлическая дверь. А ее сторожил один-единственный человек. Но увидев его, капитан как-то очень резко спал с лица…
— Я Великий Муфтий, шейх ал-ислам Константин Тосара, — холодно представился рослый старик в белой мантии. — За этой дверью сейчас начнется траурная церемония, и я не помню ваших лиц в списках приглашенных!..
— Вы должны остановить церемонию, ваше святейшество! — взмолился Святослав.
— На это должна быть очень веская причина, — медленно покачал головой Тосара.
— Она есть, уверяю! Нет времени объяснять!
— У меня личная просьба его величества не впускать никого до назначенного часа, — снова покачал головой Великий Муфтий. — Прости, Святослав, но я не могу обмануть его доверия. И насколько я помню, тебя подвергли бенефиции… ты сознаешь, что тебе запрещено появляться на территории Империи?!
— Ты че, блин, [цензура], не понял, [цензура]?! — перешел на русско-матерный Денисов, глядя на священнослужителя снизу вверх и бешено размахивая руками. — Ща твой император сдохнет к едрене фене, пока ты тут[цензура]! Отвали, блин!
Во время махания он как бы случайно задел Великого Муфтия. Несколько раз.
Тосара едва заметно прищурил глаза, и Денисов отлетел метров на десять. Между ним и пришельцами словно бы воздвиглась стена из твердого воздуха — пылинки, попавшие в этот барьер, мгновенно сгорали.
Шейх ал-ислам, верховное лицо в иерархии всех мусульман-хеббридов Империи, был одним из лучших ментатов во всей Империи. Рядом с ним Куросава показался бы жалким дилетантом — Тосара мог одним лишь взмахом руки превратить Аль-Каммадан в горстку пыли. Моручи даже не попытался применить свои жалкие ментальные таланты — Великий Муфтий раздавил бы его, как таракана.
— Е-мое, блин, дед, а это у тебя че за хрень? — с трудом поднялся на ноги Денисов, раскрывая плотно сжатую ладонь.
Там лежал небольшой амулет — медный полумесяц на цепочке.
— Отдай, святотатец! — возмущенно вскрикнул Тосара, в ужасе щупая голую шею.
— Догони сперва, [цензура]! — показал ему язык Денисов, молниеносно исчезая в переплетениях коридоров.
Великий Муфтий злобно скрипнул зубами в ответ на такое оскорбление, выкрикнул что-то совершенно не подходящее к его сану и побежал следом. Не сдержался старик. А бегал он не хуже молодого…
Моручи и Ежов, оставшиеся вдвоем, как по команде толкнули тяжелые створки и… в ужасе замерли на пороге.
— Опоздали… — горестно прошептал капитан.
Они с Ежовым несколько секунд смотрели на то, что еще минуту назад было живыми и здоровыми людьми. Три десятка зловонных зеленых луж, в которых плавало именное оружие и еще кое-какое личное имущество. И гроб в самом центре, в котором уже едва заметно светился ирронациевый венок. Ужасное вещество полностью сгорело, но успело совершить свое черное дело…
— Не может быть… — окаменело смотрел на это Моручи, глядя на информ. — Одна минута… опоздали на одну минуту… одна минута погубила Империю…
— И какая из этих луж император? — осмотрел помещение детектив.
— Да разве же теперь определишь… Все они теперь на одно лицо… хотя кое-что очень странно. Маловато жертв… — озадаченно нахмурился Моручи. — Здесь должны были быть члены Императорского Дома, высокопоставленные сановники, духовные лица… и сам Великий Муфтий должен был быть. Всего около сотни…
— А мне еще кое-что кажется странным. Императрица почему-то осталась цела… — заглянул в саркофаг Михаил.
Тело мертвой красавицы выглядело свежим и нетронутым, как будто она просто прилегла отдохнуть на минутку. Конечно, так и должно было быть — консервирующий саркофаг мог сохранять ее нетленной хоть вечно. Однако излучение ирронация пагубно действовало на любую протоплазму — что живую, что мертвую. Так что императрица Белинда также должна была превратиться в зловонную зеленую лужу…
— Да какая разница… — не пожелал сейчас размышлять над очередной загадкой капитан. — Какая разница…
— Так что, вас можно поздравить, ваше величество? — грустно посмотрел на него Ежов. — Насколько я понимаю, теперь…
— Да, думаю, да… — без видимой радости кивнул Моручи. — Да уж, теперь…
— Теперь, как и раньше, императором остаюсь я, — ледяным голосом сказал кто-то за их спинами. — А ваши слова, господа, являются государственной изменой…