76 
— В нокаут отправил, — перевел свой жаргонизм в более привычную форму ван ден Хейнекен. — Может, сходим? За мой счет, конечно. Я бы сейчас принял чего-нибудь — на пьяную голову приступ легче протекает. Кожа почти и не слезает…
На борту «Вурдалака» имелся небольшой бар с алкогольными напитками. Но именно, что очень небольшой — когда капитан абсолютный трезвенник, особо не попьянствуешь. Да и не принято пить в рейсе. Вот в порту — дело другое, это уже освящено временем.
Ежов немного подумал, пожал плечами и решил составить компанию ван ден Хейнекену. От халявной выпивки он никогда не отказывался.
Как уже упоминалось, внутренности «Перевала» больше всего напоминали огромный муравейник. Вся эта исполинская космическая станция была пронизана системой трубопроводов, похожей на объемный метрополитен. По трубам со страшной скоростью мчались змееобразные стергены — своего рода поезда, только колеса им заменяли многочисленные светящиеся диски, идущие по всей окружности этого вида транспорта. Стены металлических трубопроводов резонировали с этими дисками, создавая своего рода магнитное поле, и стергены скользили по своим тоннелям, как кусок масла по раскаленной сковороде.
— Близко к краю не подходи, — предупредил Михаила Рудольф, пока они проходили насквозь одну из таких станций. Они усеивали «Перевал», как автобусные остановки — большой российский город. — Когда стерген подъезжает, удерживается остаточное поле — можно и шок получить. Легкий, но ощутимый.
Ежов взглянул на усталое лицо ван ден Хейнекена. Когда-то один из лучших физиков Муспелля, а ныне просто корабельный механик. Впрочем, большинство членов экипажа в свое время были значимыми лицами, но этот упал особенно сильно. Профессор, глава целого НИИ, почти что гений — и чинит реактор космического дальнобойщика. Работа, с которой может справиться любой мало-мальски грамотный техник. Но Рудольф, похоже, был доволен. И выглядел он намного моложе своих лет — живи он в наше время, скорее всего уже давно бы умер. Восемьдесят семь — это не шутка. Но ему никак нельзя было дать больше пятидесяти.
— А скучно не бывает? — поинтересовался Ежов.
— Нет, — сразу догадался, что он имеет в виду, Рудольф. — Меня часто спрашивают. Не бывает. Работа однообразная, но интересная. И мне ужасно надоел Муспелль — я жил там почти восемьдесят лет… И я не мог смотреть в глаза остальным… родственникам погибших. Но вырваться было очень трудно — я вообще чудом избежал суда после того случая. К тому же нас, мутантов, неохотно берут на работу — предубеждения, знаете ли… Но капитан Моручи — хороший человек.
Бар со странным названием «Бешенство» находился сразу же за стергенной станцией — по сути, от причала «Вурдалака» досюда можно было дойти за считанные минуты. Совершенно стандартный бар — автоматические двери в стене, над дверью вывеска. Перед входом вышибала — жирный краснокожий детина с небольшими рожками на макушке.
Прямо на глазах Рудольфа и Михаила двери со скоростью молнии разъехались в стороны, и из них вылетел какой-то инопланетянин, похожий на черную змею с бородавчатой мордой, огромным вздутием на спине и парой конечностей, мало отличающихся от человеческих рук. От этих самых рук отходили длинные паутинные нити, уходящие куда-то в глубь бара.
— Дитирон! — сразу догадался Рудольф.
Следом за выброшенным действительно вышел Дитирон, одновременно подтягивая его поближе к себе. Его руки-бивни угрожающе щелкали, а из пасти капала голодная слюна. Вышибала только равнодушно зевнул.
Сзади на Дитирона прыгнул могучий длиннобородый мужик, похожий на имама Хомейни в зеленых штанах. Больше на нем ничего не было. Он схватил уу-де-шуу за правый бивень и врезал по его бронированной макушке чем-то, очень похожим на обычную стеклянную бутылку. Вышибала зевнул еще раз.
Уу-де-шуу не успел даже развернуться — за длиннобородым из бара вылетела Джина, с налета пнувшая его в бок, а когда тот повернулся, кряхтя от боли — еще и в пах. Пока Дитирон разбирался со змееподобным инопланетянином, Джина начала топтать упавшего бородача, прыгая у него на животе, как на батуте. Тот жалобно хрипел, пытаясь подняться, но десантница каждый раз предотвращала эти попытки ударом острого каблука. Ежов сочувственно поморщился, глядя на эту картину. Он по себе знал, как больно умеет бить эта злобная стерва.
Рудольф, не обращая на драку внимания, молча прошел внутрь. Михаил за ним.
76 
