92 
Краем глаза Михаил заметил милиционера. И понял, что тому хочется проверить у них документы. А документов ни у кого не было. И денег не было, в ужасе сообразил он. Точнее, были, но их вряд ли согласились бы принять в качестве оплаты за билеты.
Еще через пару минут, изучив расписание, Ежов понял, что прибавилась еще одна неприятность — ближайший самолет на Тверь вылетал только через восемь часов. Просидеть восемь часов в зале ожидания?! Нет, им ни в коем случае не следовало задерживаться здесь дольше, чем на несколько минут — слишком уж много внимания они привлекали. Особенно, конечно, Остап. И Джина. И Косколито — он совершенно забыл о том, чтобы прикрывать порванный участок маски, и теперь отсвечивал зеленой щекой.
Потом Ежов заметил, что на него тоже многие смотрят с удивлением. И неудивительно — на нем по-прежнему была форма капитана имперских войск, какую предпочитал носить Моручи. На Земле так никто не одевается. А еще несколько секунд спустя до детектива дошло, что все это время у него на висках красовался капитанский информ — мягко скажем, необычное украшение. Он дернулся было, чтобы его снять, но сообразил, что уже поздно. Теперь такое действие вызвало бы только еще большее подозрение.
— На Тверь ни одного рейса, — тихо прошептал он своим спутникам.
— А куда есть? — так же тихо спросил Косколито.
— Ближайший — на Екатеринбург, через пятнадцать минут.
Космонавты быстренько посовещались, а потом Койфман сказал:
— Поехали!
— Екатеринбург совсем в другой стороне!
— Мишенька, пусть у тебя насчет этого голова не болит, — усмехнулся старичок. — Мы, знаешь ли, в таких переделках бывали, о-о-о, дружок, не приведи тебя Господь такое пережить…
— Три дня… — бормотал про себя Ежов, занимая очередь в кассу. Точнее — расталкивая очередь, потому что следом за ним пер Остап. Великан, казалось, даже не замечал толпы людей — он просто шагал вразвалочку, угрожая превратить всех здесь в лепешки. — Три дня!.. Три[цензура] дня!.. Елы-палы… Трое суток! Вонючие трое суток на этом корабле с идиотским именем, и я уже разучился вести себя среди нормальных людей…
— А мы для тебя уже не нормальные?! — тут же крутанула ему ухо Джина.
Кассирша подняла голову от компьютера и с удивлением обнаружила, что перед ней стоит вовсе не та милая бабушка, которая стояла там минуту назад, ожидая, пока дама за стойкой выяснит, летают ли самолеты в ее родное село Кошки. Нет, теперь там стоял здоровенный детина с коротко стрижеными волосами, похожий на Дольфа Лундгрена. И лысенький старичок с добренькой улыбочкой, которую он, похоже, тренировал так долго, что она прилипла навечно. И припанкованная женщина с лицом законченной стервы. И мужик с кожей, отваливающейся кусками. Под ней просвечивало что-то вроде чешуи. А над всеми ними возвышался настоящий человек-гора. Причем почти голый.
— Ку-куда ле-летим? — слегка заикаясь от неожиданности, спросила кассирша.
— Пять билетов на ближайший до Екатеринбурга, — несчастным голосом ответил Ежов. — Сколько… Елы-палы… о-па… да уж…
— Что са дурацкая саминка? — недовольно прошипел Косколито. — Вы, человеки, мошете хоть что-нибудь сделать правильно?
Михаил повернулся к космонавтам и очень тихо сказал:
— А у нас денег нет. Совсем.
— Совсем-совсем? — на всякий случай уточнил Койфман.
— Ага. Елы-палы, знал же…
— Ты должен был позаботиться, бестолочь! — совершенно незаслуженно влепила ему затрещину Джина.
— Хватит меня бить! — тихо взбунтовался Ежов. — Где бы я их взял?!
— Какие-то проблемы? — с приторной вежливостью спросила кассирша, нашаривая кнопку вызова охраны. То, что эта компания буквально тащит за собой всякие нехорошие приключения, разглядел бы даже слепой. — Кстати, на ближайшем до Екатеринбурга свободных мест уже нет, и он вылетает через пять минут. Я могу еще чем-то помочь?
— Мошешь, — выдвинулся вперед Косколито.
И вытащил из-за пазухи автомат.
Выражение лица кассирши надо было видеть. За одну-единственную секунду на нем успела смениться целая гамма чувств — от дикого ужаса до праведного возмущения. Она несколько раз открывала рот, как рыба, вытащенная из воды, а потом пропищала:
— Э-это о-ограбление?
Она снова начала заикаться.
— Пять билетов на ближайший рейс, — махнув на все рукой, сказал Ежов. — Доставайте, где хотите…
Косколито держал автомат на виду секунды две, не больше. И это всех спасло — кроме многострадальной кассирши, успевшей сто раз проклясть себя за то, что не пошла работать в театр гардеробщицей — а ведь звали! — никто ничего не заметил.
92 
