Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
39 
Валентин побледнел, напрягся, но уже был готов согласиться. Дона остановила его жестом:
– Крис, он не сможет этого сделать.
– Сможет, если так хочет стать одним из нас.
– Но он слишком… молод, и у него нет…
– У него есть воля и решимость. Если он так много знает о нашем клане, должен быть в курсе, каким испытаниям мы подвергаем неофитов.
– Кристоф, это слишком…
– Он Корвинус. Испытание должно быть достойно имени, которым он так гордится.
– Это слишком жестоко!
– Если ты беспокоишься за него – иди и помоги ему.
– Ты слишком долго общался с даханаваром, – резко сказала Дона, поднимаясь. – Начинаешь манипулировать людьми. Задумайся над этим.
– Валентин, ты можешь идти, – приказал Кристоф, не обращая внимания на упреки вилиссы.
Корвинус еще раз взглянул на девушку и вышел.
– Он в любой момент может повернуть назад, – успокаивающе произнес некромант.
– Он не повернет.
Не прощаясь, Дона тоже вышла из комнаты. Она догнала Валентина в середине коридора. Он нервно оглянулся, но, увидев мистрис, просиял и тут же принял излишне самоуверенный вид.
– Если вы хотите отговорить меня, – небрежно заметил он, – то лучше не тратьте время.
– Я хочу, чтобы ты выслушал. Путь Смерти – фактически часть мира кадаверциан, но более иллюзорный. Он предназначен для того, чтобы выявить, к какому именно искусству некромантии неофит более всего пригоден. А также чтобы проверить его решимость и волю.
– Ну, этого у меня достаточно! – самоуверенно заявил Валентин, однако тут же добавил, заметив, как нахмурилась Дона: – То есть я думаю, что достаточно.
– Ничего не бойся, – продолжила она. – Чтобы ты ни увидел, помни – все это иллюзия. Она не сможет убить тебя. Старайся не оглядываться. Возле старой оливы можешь отдохнуть. Но недолго…
Она продолжала рассказывать обо всем, что видела сама, а также слышала от Кристофа, Вольфгера и всех, кто был в пещерах, стараясь не упустить ни одной мелочи. Жалея, что не знает больше. Валентин внимательно слушал, не отрывая взгляда от ее лица.
– Когда ты вернешься, – добавила Дона в конце рассказа, – я возьму тебя в ученики.
Глаза юноши засияли. Он с трудом сдержал широкую улыбку и произнес с достоинством:
– Я очень хотел быть с вами, но не смел надеяться.
Дона сдержанно улыбнулась:
– Идем. Я провожу тебя.
Возле тяжелой двери, окованной металлом, решимости у Корвинуса явно поубавилось. Он остановился, глядя на тонкую полосу зеленого света, пробивающуюся из-под порога.
– Дона, скажите, людей, которые входят туда, убивают сразу или заставляют немного помучиться? – Он старался говорить нарочито насмешливо, но вилисса поняла – Валентин боялся.
– Тебя убьют, только если ты сам захочешь умереть.
– Очень обнадеживающе.
– Ты всегда можешь повернуть назад.
Он кивнул. Взялся за кольцо и потянул дверь на себя. За ней клубился зеленый туман…
Глава 9
Путь смерти
Жизнь – слишком серьезная вещь, чтобы воспринимать ее чрезмерно серьезно.[11]
5 марта
Он всегда был самым лучшим. В учебе, в спорте, в дружбе… вообще в жизни. Всегда с легкостью сдавал экзамены, не унижаясь скучной зубрежкой. Играючи выполнял сложные упражнения на турниках, никто из приятелей не мог обогнать его на плавательной дорожке и не играл лучше в баскетбол. Ни одна девчонка, с которой он хотел познакомиться, не могла отказать ему.
Валентин принимал свои успехи с равнодушной снисходительностью, потому что «не могло быть по-другому». Ведь он сам был другим.
Старший сын господина Белова рассеянно выслушивал завистливые похвалы друзей и думал, что все это пустяки, мелкие бонусы по сравнению с тем, что ждет его впереди. Способности ревенанта! Они гарантировали полную свободу, власть, уважение, поклонение… не только людей…
Этого ему хотелось действительно сильно. Сильнее всего.
Он почти не обращал внимания на свою странную нелепую младшую сестру. Она не путалась под ногами, занятая своими делами, и это вполне устраивало Валентина. И вдруг оказалось, что магическим даром обладает не он, а маленькая глупая девчонка.
Когда отец впервые сказал об этом, сначала он не поверил, потом пришел в ярость. Кажется, даже раскричался от возмущения и обиды. Никто не знал, как он переживал из-за этой несправедливости. Как ненавидел Витторию, которая ничем не заслужила такого бесценного подарка.
39 
