Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
76 
Она не разрешала себе думать о том, что впереди и есть ли это впереди. Да, Дмитрий Федорович Победный потребовал находиться возле него, но это могло означать что угодно — на день, на два, пока он на отдыхе, до завтрашнего обеда... А потом: «Ну, пока, Машка! Я позвоню, встретимся как-нибудь!»
Или у него там краля какая в Москве ждет-пождет. О том, что он не женат, Победный сообщил, когда они разговаривали в первую ночь:
— Ты знаешь, мы с тобой развелись одновременно, с разницей в пару дней, странное совпадение.
— Совпадений не бывает, Дима, как и случайностей!
— Это почему же? Вся жизнь состоит из случайностей, удачных и неудачных.
— Нет, — вздохнула Маша. — Древние говорили, что случай — это венец предшествующих событий, а глубоко верующие люди говорят: «Кто верит в случай, тот не верит в Бога». Я не верю в случай, у меня такая работа, вроде бы в ней все — случай: неожиданные открытия, находки, а на самом деле все — цепь закономерностей, если вдуматься и присмотреться повнимательнее.
— Машка, я начинаю подозревать, что ты не историк, а философ, и меня это пугает! Философствующие женщины — это такая тоска!
Историки — это тоже тоска! Они так уверены, что все знают, а я вот чем больше работаю и нахожу, тем больше убеждаюсь, что мы не знаем и десятой доли истины, и вполне вероятно, что не узнаем никогда.
— А говоришь — не философ!
«Все, всё, Маша! — одернула она себя построже. — Хватит вспоминать, так ты никогда не соберешься!»
Она уговаривала себя остудить мозги, раз уж сердце никак не способно придержать рвущуюся радость, не давая напридумывать продолжение с утрами, полными счастья, вечерами вдвоем, домом и маленьким Дмитриевичем.
Нет, нет!
Она не будет! Есть данный момент, и он прекрасен!
Да так, как она и представить не могла!
Машка улыбалась, складывая вещи и посматривая на часы, спешила — час, отведенный ей на сборы, близился к завершению.
Услышав стук в дверь, рассмеялась счастливым смехом — час не прошел! Дмитрий Федорович, похоже, решил ее поторопить. Широко распахнув дверь, она собиралась сообщить, что еще не все собрала.
За дверью стоял Юрик.
— Ну что, натрахалась?! — проорал он и толкнул Машу в плечо.
От неожиданности она попятилась, Юрик вошел и с силой захлопнул за собой дверь.
Маша растерялась, — таким она его никогда не видела!
Он был пьян, от него несло виски, как от запойного алкаша, не просыхавшего дня три, волосы всклокочены, неприкрытая плешка светилась каплями пота, рубашка застегнута неправильно, через одну пуговицу.
— Я спросил: натрахалась?! — заорал он и снова толкнул ее. Растопыренной пятерней в грудь.
Маша еле удержалась на ногах и по инерции попятилась снова. Она как в ступор впала, ничего не понимая!
Маше никогда за всю ее жизнь не то что участвовать в скандалах не приходилось, но и находиться рядом со скандалящими людьми не довелось. Она понятия не имела, как себя ведут в таких ситуациях. Что надо делать и надо ли делать вообще?
Вместе с запахом застарелого перегара, виски, пота на Машу накатывали волны его ненависти и животной агрессии.
— Ты дрянь! Стерва! — заорал, наступая на нее, Юра. — Б...ядь дешевая! И дрянь!
Он снова толкнул ее, она сделала еще шаг назад, во что-то уперлась правой голенью, — отступать больше было некуда!
— Значит, ты сюда к любовнику прикатила! И давно вы трахаетесь?! Ну, расскажи! Изображала из себя верную женушку, безобидную овцу! А сама б...ядь!! Изменяла мне! Выкинула меня из жизни! Дерьмом облила! Я, как идиот, извиняться приехал, прощения просить! У проститутки прощения!
«Господи боже мой! — включилось, заработало Машино сознание. — Что же там испортилось в чиновничьих мозгах, что его так выворачивает?»
Обида? Унижение? Потеря комфортной, беззаботной жизни с возможностью унижать и получать от этого удовольствие?
Из него перло все то, что он так усиленно презирал и брезгливо отвергал, — быдлячество! От жадности, эгоизма, презрения к людям, угодничества и придыхания перед начальством и сильными мира сего — вывернулось наизнанку и поперло во всей красе, исторгая миазмы истинной сущности; он испытывал потребность на ком-то выместить, растоптать свое унижение, отказ в привычном удобстве, обиду на посмевшую...
И, поняв это, Маша перестала бояться, трястись, вышла из ступора, вызванного неожиданным нападением.
76 
