20 
Никос подошел к служащему и о чем-то с ним заговорил. Служащий предложил Никосу несколько досок на выбор. Никос остановился на двух: один, — для начинающих, для Жанин, а другой, весьма внушительного вида, — для себя.
— Ветер с утра слабый. Такая погода как нельзя лучше подходит для новичков. Я тоже не против, так как давно уже не катался, — обратился к ней Никос. — Давайте посмотрим, что вы умеете. — Никос взял у Жанин доску и достал паруса.
— Почти ничего, — выдавила из себя Жанин. Никос поднял парус и проверил, достаточно ли надежно он закреплен.
— Ничего удивительного, у вас ведь был только один урок, — усмехнулся он.
Следующий час Жанин провела в неописуемом блаженстве. Она не делала особых успехов в виндсерфинге, но ее это совершенно не заботило — ведь учителем был Никос Кириакис! И ее радости не было предела. Никос был все время рядом, и это было так волнующе, так восхитительно и опьяняюще! Он помогал выйти с мелководья, поддерживал, чтобы она не потеряла равновесие и не упала в воду, подсаживал обратно на борт, когда она все-таки падала.
Сегодня она каталась значительно лучше, чем вчера. Так, во всяком случае, Жанин сказала Никосу. И Никос подтвердил это, когда они уже возвращались к берегу.
— Вам просто нужно немного попрактиковаться, — подбодрил он.
— Да, миллиона лет будет достаточно, — уныло улыбнулась Жанин.
— Чуть-чуть меньше, — серьезно ответил Никос. Девушка засмеялась и вдруг перехватила его взгляд, замерший на ее груди, которую облегал мокрый топ. Улыбка сползла с ее лица. Жанин почувствовала, как напряглась ее грудь, как затвердели соски.
Никос поднял глаза и встретил ее недоуменный, стыдливый взгляд.
— Никос… — беспомощно прошептала Жанин, не в силах контролировать свое тело.
Его губ коснулась легкая улыбка, и Жанин, немного придя в себя, перевела дыхание. Никос поднял доски для серфинга и понес их обратно в прокат.
— Перекусим? — спросил он, когда освободился. Жанин согласно кивнула.
Они направились в бар на пляже, где подавали легкие закуски. Никос заказал себе пиво, а Жанин бокал белого вина, которое ударило ей в голову ничуть не хуже шампанского. Она опьянела не только от выпитого вина, но и от того счастья, которое охватило ее в присутствии Никоса Кириакиса.
Никос отставил в сторону пустую кружку и поднял глаза на Жанин. В его взгляде уже не было нежности, как прежде. Он заговорил с ней отрывистым деловым тоном, словно был не здесь, рядом с ней, а далеко, за тысячи миль.
— Боюсь, мне придется вас покинуть, Жанин. Я закончил здесь все свои дела. Агенты по недвижимости знают мои требования к вилле, и как только у них появится что-то подходящее, они тут же мне сообщат. Сегодня днем я возвращаюсь в Афины.
Жаннин, почувствовала невыносимую боль в сердце, как будто по нему, полоснули кинжалом.
— Да, да… конечно, — запинаясь, произнесла Жанин.
В его глазах бушевал огонь.
— Я очень рад, что познакомился с вами, Жанин. — От звука его бархатного голоса Жанин буквально вся сжалась в комок. Никос поднялся на ноги. Он казался таким далеким… Боль становилась все невыносимее. Какое-то мгновение он смотрел ей в глаза, а потом нагнулся и слегка коснулся губами ее щеки.
— Прощайте, — мягко сказал он и выпрямился. — Не забывайте про виндсерфинг. — Его губы изобразили подобие улыбки.
Жанин закивала головой, не в силах вымолвить ни слова. Никос подозвал официанта и небрежно, размашисто подписал счет.
Он бросил последний взгляд на Жанин. Было ли в его взгляде что-то особенное? Трудно сказать. Жанин точно знала одно: она не может отвести от Никоса глаз, стараясь сохранить в памяти каждую черту его лица, каждый изгиб его мужественного тела.
Никос махнул ей на прощание рукой. Игра становилась все интереснее.
— Берегите себя.
В его голосе прозвучало сожаление, или Жанин это только показалось?
Никос улыбнулся в последний раз и направился в сторону отеля. Жанин смотрела ему вслед до тех пор, пока он окончательно не скрылся из виду.
* * *
Нет таких слов, чтобы описать состояние Жанин после отъезда Никоса. Ей было очень плохо. Девушка вышла на балкон своего номера и посмотрела на темное греческое небо, на звезды, которые не радовали. Ничто не могло поднять ей настроение. Жанин поднесла руку к губам в попытке подавить всплеск эмоций, запертых в душе и стремившихся на волю.
20 
