11 
Пытаясь отогнать мучившие ее видения, она зажмурилась изо всех сил. Открыв глаза, она сначала увидела внизу перед собой ноги в блестящих кожаных ботинках. Потом, подняв голову, наткнулась на взгляд Лукаса. Он протягивал ей телефон.
— Если мы еще женаты, я потребую развода, — предупредила она.
— С чего ты взяла, что я соглашусь? — ухмыльнулся он.
— У тебя нет выбора, — хмуро глянула она на него.
Лукас наклонился к ней, горячо дыша, и она почти пожалела о своих словах. Кажется, это у нее сейчас не было выбора.
— А помнишь, как нам было хорошо вместе? — жарким шепотом произнес он.
Внутри нее все полыхнуло, обдав жаром. Она сжалась и заерзала в кресле.
Как она могла желать его после всего, что случилось? Это невозможно! Но ничего поделать с собой она не могла.
В памяти у нее всплыли первые месяцы их знакомства. Когда они не могли насытиться друг другом, такой всепоглощающей была их страсть. Она встряхнула волосами, стараясь отогнать неуместные образы.
— Это было сто лет назад. Было и прошло.
Он удержал ее взгляд:
— Зря я тебя отпустил. Хотел как лучше, а получилось…
Она дернула плечами, поправила волосы и поднялась с кресла.
— Не надо уверять меня, что ты взял деньги ради моего же счастья. Можешь даже не рассчитывать на свою часть состояния при новом разводе, денег Кинкейдов ты больше не получишь.
— Деньги меня и не интересуют.
— Интересно, на какие же средства тогда ты купил все это? — Она дотронулась до рукава фирменного дизайнерского костюма.
— То, что у, меня сейчас есть, добыто моими собственными силами. Деньги твоего отца — всего лишь капля в море. — Он улыбнулся ей с ласковой снисходительностью, как ребенку.
Два миллиона долларов — для него это капля в море? Ну и насколько же он тогда богат?
Он положил, наконец, пакет с продуктами на стол, сбросил пиджак и повесил его на спинку стула. Потом закатал рукава рубашки, обнажив сильные жилистые руки.
Что он делает?
— Ты чего это раздеваешься на моей кухне?
— Собираюсь помогать тебе готовить.
— Мне не нужна помощь — больше не нужна.
Благодаря отцу она сумела стать приличной кухаркой. Она во всем привыкла доходить до самой сути, доводить любое дело до конца, даже в мелочах.
— Придется смириться с этим, хочешь ты того или нет.
С этими словами Лукас открыл дверцу холодильника. Не найдя на ближних полках необходимого, он поискал в глубине, пока наконец не нашел то, что нужно.
Возмутительно: он роется в ее холодильнике, даже не спросив разрешения!
— Как ты смеешь врываться в чужую квартиру и так запросто командовать!
— Ну уж ничего не поделаешь.
— Что же, будьте как дома у меня на кухне, — саркастично процедила она, с ненавистью глядя на него.
— У тебя есть красное вино?
— Я не пью.
Взгляд его голубых глаз чуть не пронзил ее.
— А в прессе говорят наоборот.
Краска залила ее лицо и шею. Да уж, те помпезные вечеринки, которые она устраивала в течение последних лет, были известны далеко за пределами родного города. Правда теперь вынужденное одиночество лишило ее удовольствия веселиться.
— Все это время я таким образом пыталась забыть своего погибшего мужа и ребенка.
— Хочешь сказать, что все эти одиннадцать лет ты горевала?! — Недоверие его было искренним.
Она расправила плечи и фыркнула:
— Ну что ты. У меня были дела и поважнее.
Надя не собиралась говорить ему всю правду. Между тем он взял кастрюлю, поставил ее на плиту и включил конфорку. Пока вода закипала, он поискал в шкафчиках нужные продукты, нашел соль и оливковое масло, сразу же отмерив на глаз нужное количество.
Надя, недоверчиво следившая за его манипуляциями, схватила поваренную книгу и быстро пробежала глазами рекомендации к рецепту.
— Откуда ты знаешь, сколько надо масла?
— Ты забыла, что я вырос в бедной семье и мне частенько приходилось помогать по хозяйству. В том числе и готовить.
Да… Разве можно забыть о том, как тепло и трогательно относились друг к другу в семье Стоунов! Надя всегда с горечью сравнила ее со своими домочадцами, между которыми царили холод и сдержанность. Из-за отца она так и не стала своей в семье Лукаса.
Впрочем, оба они негодяи.
— Как поживают твои?
— Отлично, — он подошел к столу, на котором лежала разделочная доска и приготовленный для орехов острый нож. Он ловко вскрыл пакет, высыпал ядра на белую поверхность и короткими точными движениями начал крошить их. Она невольно залюбовалась его работой и с досадой поймала себя на мысли, что так же красиво, как он, сделать это не смогла бы.
11 
