Сильная, острая тоска навалилась на Софи, тоска по тому, чего никогда не было и никогда не будет.
– Софи...
Она застыла на месте.
– Софи, я...
– Прощай, Никос, – тихо произнесла она. Софи намеревалась сказать «доброй ночи», но более правдивые слова слетели с ее губ. Она двинулась в глубь дома.
– Софи...
Никос снова произнес ее имя, но уже совершенно иным тоном, и коснулся ее плеча, мягко останавливая. Софи повернулась к нему.
Никос что-то сказал по-гречески, но она не поняла, что именно.
В его глазах внезапно полыхнул огонь, идущий из глубин его существа.
Слабость сковала Софи, заставила ее задержать дыхание. Тепло руки Никоса на плече ослабило ее еще больше. Их взгляды встретились.
О боже, Никос!
Эмоции захлестнули ее. Она стояла так близко к нему! Волнение и возбуждение смешались с мучительным чувством скорого расставания, ощущением того, что не осталось больше ничего – только их прощание.
А потом...
Медленно, бесконечно медленно Никос притянул ее к себе. Пульс Софи замедлился. Дыхание замерло. Время остановилось. Прошлое, в котором он покинул ее, будущее, которое собирается забрать его снова, – все исчезло, осталось лишь волшебное настоящее. Мягкая мгла ночи, тусклое сияние звезд, едва слышный шум деревьев, печальные крики совы – вот все, что существовало в этот момент.
И Никос, стоящий так близко.
Никос, обнимающий ее.
Он снова что-то произнес на греческом, голос его был хриплым и прерывистым. Софи не нужно было понимать то, что он сказал, ведь она все могла прочесть в его глазах.
Никос медленно опустил голову и коснулся ее губ своими.
Он наслаждался бархатом ее губ, упиваясь их сладким вкусом, который он уже когда-то ощущал в их первом поцелуе – и в последнем.
Софи раскрылась навстречу ему, не в силах сопротивляться. Она полностью отдалась этому моменту счастья, этому поцелую. Никос целовал ее так мягко, так нежно...
Как в первый раз.
Прошлое и настоящее смешались в голове Софи. Прошлое, погребенное ею под многими слоями отчаяния и страха, теперь возродилось и пело в унисон со счастьем этого момента.
Голландский парк, вечер после оперы, они прогуливаются по дорожке, держась за руки. Внезапно Никос остановился на затемненной тропинке и притянул Софи к себе, пробормотав ее имя, а затем, когда она прикрыла глаза, делает то, чего она так долго ждала и так страстно желала, – целует ее...
Было ощущение, что они снова переживают тот момент первого поцелуя, и ее сердце было готово выпрыгнуть из груди от счастья.
Тогда, в тот вечер, Никос неохотно отстранился от Софи, а она продолжала стоять, чувствуя головокружение от счастья.
«Я должен отвезти тебя к отцу», – пробормотал он и, обняв Софи за плечи, повел ее к дому. Его машина была припаркована неподалеку, и, хотя она с замиранием сердца пригласила Никоса зайти на чашечку кофе, он отказался.
«Не могу, – сказал он тогда. – Если я зайду, то захочу остаться...»
Поэтому на прощание Никос лишь легко коснулся ее губ и отпустил. Подойдя к машине, он поднял руку в прощальном жесте и мягко произнес: «Иди в дом, Софи».
И она послушалась Никоса, хотя было нелегко покидать его. Захлопнув входную дверь, она прижалась к ней спиной и так и стояла, пока не услышала звук отъезжающей машины. Тогда Софи взлетела наверх по лестнице, словно у нее выросли крылья, всем своим существом желая быть с Никосом рядом.
Того же Софи хотелось и сейчас, когда он держал ее в объятиях и вкус его поцелуя возносил ее на седьмое небо.
Она полностью отдалась волшебным ощущениям, не предпринимая ни малейшей попытки вырваться из водоворота впечатлений. Прошлое соединялось с настоящим, размывая границы времени.
Никос вел ее наверх по узкой лестнице в темную комнату, которая ожидала их. Он жаждал снова обнять ее. Мгла окутала их, но ему не нужен был свет, он и так чувствовал, как стройное нежное тело Софи прижимается к нему, как ее чувствительная грудь касается его, как сладки их поцелуи.
Говорил ли он что-нибудь? Никос не знал ответа. Он мягко положил руку Софи на затылок, притягивая ее ближе, а другой рукой провел вдоль ее спины. Он не желал отстраняться, и с каждым новым поцелуем страсть только усиливалась, сметая все границы. Пальцы Никоса уже расстегивали пуговицы на дешевой блузке Софи, освобождая от одежды превосходное молочно-белое тело. Вскоре и юбка каскадом упала на пол. Тогда Никос поднял Софи на руки и бережно уложил на кровать.