– Как тебе это? – Вовчик скрестил руки на груди и улыбался во все тридцать два зуба, довольный своей работой.
– У Быковского шоссе? – повторил Артем. – Черт, я не знаю, что там за завод может быть. Завод! Это – о! – развел он руками, показывая возможные габариты завода.
– Паныч сказал, что завод небольшой.
– Надо Денисовичу доложить, он должен знать.
– Завтра. А сейчас – держите. – Вовчик достал ключи и показал каждый – по очереди – им обоим. – Этот от верхнего замка, этот – от нижнего. Оба повернуть два раза, запомнили? Умоляю, укротите свою злость, а то это просто невозможно, честное слово! Я поехал к Люсе, хоть сегодня не увижу твою небритую рожу.
Бросив ключи на стол, Вовчик убежал, оставив огорошенных друзей решать проблемы с их злостью. И кто-то должен был сделать первый шаг, сказать первое слово, взять инициативу в свои руки. У Артема с инициативой было совсем плохо, он как уставился на ключи, так и не шевельнулся, очевидно, восстанавливал в памяти карту местности, где Светлана Ямина соорудила свой подпольный завод. София (тоже штучка хитрющая!) изобразила на лице непонимание и выговорила всего несколько слов:
– А что… он… хотел…
– Молчи, – сказал Артем.
У него включилась-таки инициатива: он открыл шкаф, схватил пальто Софии, заставил ее надеть его и сгреб ключи со стола:
– Поехали.
Уже в коридоре, когда он запер кабинет, она опомнилась:
– Куда?
– Молчи. Просто иди за мной.
Все же Артем взял ее за руку, видимо, он опасался, что София пойдет куда-то не туда, и увлек за собой к выходу.
– Там моя сумочка… – пролепетала она, показывая рукой себе за спину.
– Еще не было случая, чтобы ограбили отделение милиции.
Он сдал ключ от кабинета, и оба вышли из здания под артиллерийскими залпами взглядов тех, кто был в дежурной части и поблизости. Артем открыл дверцу своего автомобиля, усадил Софию, сел за руль. Взревел мотор старого авто, предупреждая прохожих: с дороги!
При полной тишине ехали они, даже музыку не включили, впрочем, время промелькнуло, как тайфун, перенеся их из точки А в точку В практически незаметно. В этом виновато было некое предвкушение, ощущение близкого объединения, когда его ждешь и боишься одновременно, но знаешь: оно будет, это уже скоро свершится! И нечто жгучее сковывает все у тебя внутри, не позволяя глубоко дышать. Потом тебя вдруг охватывает жар и приходит осознание, что сейчас случится что-то настоящее, а все происходившее с тобой до этой минуты осталось позади и больше не вернется.
Еще в прихожей, едва захлопнулась дверь, руки их сплелись, губы соединились. Поцелуи – много, жарко, часто… И, словно в лихорадке, падают, падают одежды…
Ее роман
Виктóр остался верен себе и пришел днем на место своей встречи с Элизой, оставив в своей комнате вчерашний маскарадный костюм. Как коршун, он кружил вокруг этого пятачка, якобы прогуливаясь, на самом же деле он присматривался к особнякам, дворам, многоквартирным зданиям, в которых состоятельные люди снимали целые этажи или владели ими целиком. Виктóр сворачивал на маленькие улочки, он не пропустил ни одного окна, а если видел там женскую фигуру, останавливался и рассматривал ее, но потом разочарованно следовал дальше. Обойдя весь квартал, он упорно возвращался на тот же перекресток и продумывал свой дальнейший маршрут.
– Виктóр! – кто-то окликнул его.
Князь Дубровин оглянулся, но никого из знакомых не заметил, пока не подъехал извозчик, а в коляске сидел…
– Борис?! – воскликнул Виктóр.
Не дожидаясь приглашения, он запрыгнул в коляску, и друзья крепко обнялись, потом отстранились друг от друга, чтобы еще раз взглянуть в глаза, и рассмеялись. Откинувшись на сиденье, Борис весело приказал извозчику:
– Трогай, к ресторану «Аркада»! Надеюсь, Виктóр, ты не откажешься посвятить часик давнишнему другу?
– Не откажусь. Какими судьбами? Ты же на службу поступил.
– Служба, друг мой, у военных, а в ведомствах – прозябание, и дураков там много, так что служить нет особой охоты.
– А кто меня тянул на службу? А?
– Так поначалу и мне она виделась в розовых тонах. В общем, с карьерой покончено, тем более что я получил неплохое наследство, поэтому и приехал.
– Повезло тебе! Искренне рад.
– Меня отправили за покупками, я еду, гляжу – и вдруг глазам своим не верю: ты! У тебя-то что? Женился?
– Не удалось… – помрачнел Виктóр.
– Именно так: Уланский, сын Дмитрия Петровича, – повторил Кирсанов.