Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
184 
При нём был мешочек с золотыми монетами и драгоценными камнями — как потом выяснилось из вложенной в него записки — компенсация уважаемому воину и его воеводам за досадную ошибку, из за которой он и был захвачен в плен.
Тот пытался что-то объяснять, твердил что не нарушил присяги и ни в чем не признался, но пребывавший в расстроенных чувствах комроты просто усадил его в кузов одного из последних уходивших грузовиков.
Можно считать, этим событием и закончилась история особой группы советских войск в сопредельном мире.
Подступы к Октябрьску
Несколько сотен бойцов Советской Армии, сотня степняков и несколько десятков магов — весь личный состав «особого подразделения», претенциозно названного «силами прикрытия», расположился лагерем в дикой степи, рядом с наезженной колеей маршрута Октябрьск-Сарнагар.
Они ждали команды на возвращение. Ждали… и не дождались.
Все произошло обыденно и просто.
Однажды утром их разбудил отдаленный гром, донесшийся со стороны гор. А потом штаб не вышел на связь.
Радисты тщетно пытались вызывать Октябрьск. Зачем-то слушали пустой эфир, нарушаемый лишь шелестом атмосферных разрядов. Потом командир роты связи доложил капитану Маркову.
Пожав плечами, тот горько усмехнулся и приказал разведгруппе готовиться к выдвижению.
Спустя три часа они увидели башни и стены города — с распахнутыми и покосившимися воротами.
И все поняли.
Глотая слезы, бродили по опустевшему городу, по улицам которого горячий ветер гонял пожелтевшую бумагу, заглядывали в брошенные пустые дома, словно хотели что-то найти. А потом стояли на краю дороги, обрывающейся в сильно приблизившееся ущелье, и мысль сделать еще несколько шагов и покончить со всем разом, приходила, наверное, не одному из землян.
Но как бы то ни было, жить надо было дальше.
И сводный батальон снова вошел в город, размещаясь в пустых домах.
Потом из развалин и каких-то подвалов опустевшей Махаловки выползли на свет божий несколько грязных и напуганных дезертиров.
Затем к Маркову явилась депутация местных жителей и попросила ассаардара не покидать их, предложив отдавать за покровительство и защиту треть урожая.
Капитан согласился. А что оставалось делать? Жизнь-то продолжалась. И их товарищи еще вернуться — не могут не вернуться, ведь советская наука самая предовая в мире и ученые обязательно найдут способ. И всё наладится. Не может не наладиться.
Великая Степь, в пятидесяти километрах от Октябрьска
Алексей Костюк еще раз внимательно изучил выгравированную на деревянном раскладном веере карту этого мира, на которой синей линией был отмечен его маршрут. Потом положил рядом другую — отпечатанную на серой нейлоновой бумаге, наскоро изготовленную в картографической службе КГБ СССР. Прошло уже немало времени с тех пор, как он последний раз доставал ее из потайного кармана пояса.
Да, вот этот полуостров, похожий на вставшую на задние лапки мышь и называемый местными жителями Аккаб.
Сомнений быть не могло, ему осталось совсем немного до дома.
В это утро капитану было особенно легко.
Небо виделось ему особенно голубым и чистым, и никакой сапфир не мог сравниться с ним. Облака, нежные и прозрачные, плыли в нем фантастическими парусниками.
Через густые кроны пробивались лучи клонящегося к закату солнца. Запах лесных трав пьянил.
Ему хотелось петь или сочинять стихи… Да, на далекой Земле он ведь сочинял стихи и, как говорили знатоки, довольно неплохие. Обязательно надо будет вновь заняться этим.
Чувствовал себя полным сил и молодым.
Судьба подарила ему величайшее счастье… Радость от чистого познания нового, никем из его земляков прежде невиданного и неизведанного переполняла его, наполняя все существо какой-то доброй эйфорией.
Это ведь не последнее его путешествие, далеко не последнее. Впереди еще много новых земель, стран и городов. Гораздо больше, чем Алексей оставил за спиной.
Холодные бескрайние леса Сивура и синие от ковыля степи Карраса, руины древних городов и города живые, полные жизни и людей. И бесконечные дороги, которые ему предстоит пройти…
Немного нашлось бы в этом мире тех, кто был так же счастлив, как он. И уж точно — из всех еще оставшихся здесь своих соотечественников Алексей Костюк был самым счастливым.
Он возвращался домой…
184 
