94 
«Он даже не помнит, что спас меня», – с печалью подумала Танва, сочувствуя потерявшему память вельможе, но еще больше жалея себя. Ей было так приятно думать, что ради нее сам Тибар Кервилонг Ортан вступил в неравный бой с нежитью и чуть не погиб, спасая ее жизнь. Эта картинка до сих пор жила в ее памяти и время от времени всплывала перед глазами. Воспоминание о том моменте было так романтично и свежо, к тому же намного прекрасней замусоленной сказки о благородном рыцаре на белом коне… а теперь белошвейку постигло разочарование. Она вдруг отчетливо поняла, граф защищал ее, скорее всего, не по собственной воле. Им, как безвольной марионеткой, управлял проказник Великолепный, а затем, почему-то не решившись убить своего врага, заставил графа все позабыть. Интуиция подсказывала девушке, что Арторис странное существо, намного умнее и могущественнее, чем он казался с виду. Низенький уродец мыслил своими, понятными только ему категориями, и над тем, чтобы постичь движущие им мотивы, глупо было даже ломать голову.
Видя, как мучается граф, пытаясь восстановить пробелы в памяти, белошвейка с неохотой, но все же пришла ему на помощь, поведала о сражении, о магическом тумане и о его схватке с гаржами на улице опустевшего города. Тибар внимательно слушал, а когда Танва замолчала, задал хоть отнюдь и не глупый, но очень обидный вопрос:
– Зачем?! Зачем мерзавцу понадобилось рисковать МОЕЙ жизнью, чтобы спасать ТЕБЯ?!
Танва знала свое место и прекрасно понимала, что ее жизнь для вельможи почти ничего не значит, но в этот момент она едва удержалась, чтобы не залепить негодяю звонкую пощечину. Сердце девушки больше ранили даже не слова и не их обидный смысл, а те интонации, которыми вельможа выделил притяжательные местоимения: первое – с достоинством и эгоистичной самовлюбленностью, а второе – с ярко выраженным уничижительным пренебрежением.
– Арторис – игрок и коварный интриган! Моя персона для него представляет большую ценность, а ты, ты простая горожанка. Нежить простых людей в грош не ставит! – видимо, прочитав в глазах девушки многое из того, что она хотела ему сказать, да так и не осмелилась, Тибар почувствовал себя неловко, но, не найдя в душе сил извиниться перед простушкой, пустился в запоздалые разъяснения. – Заполучив власть над моим рассудком, он мог ее по-всякому использовать, а вместо этого отправил в бой, как заурядного солдата, а затем просто снял чары и отпустил. Это ведь странно, не правда ли?!
Танва ничего не ответила, только кивнула. В этот момент ей была безразлична логика и вообще не хотелось ничего говорить.
– Бой проигран, Арторис надо мной издевнулся, одежда пропала, оружие тоже, должно быть, и не сыскать, – понимая, что лучше не продолжать развивать эту тему, стал подводить печальные итоги Ортан. – Однако имеется и огромный плюс! Туман растаял, чары развеялись, нужно срочно собрать людей и возобновить поиски Армантгула, благо, что я теперь знаю, где его искать, точнее, знаю того, кто знает!.. – рассуждал вельможа вслух, почти нагишом, лишь в едва державшейся на бедрах повязке ползая на четвереньках перед единственной слушательницей. Подняться в полный рост и расхаживать ему мешал низкий потолок. – А с гаржами… с гаржами мы разберемся потом! Стража и священники помогут, а если сил не хватит, так войска королевские призовем… лишь бы эти бестии из города не удрали! Ладно, не будем время терять, пошли! Одежду мне по пути какую-нибудь раздобудем и оружие достанем! Нам отряд Вернарда разыскать надо, на него только и надежда, в Дом возвращаться нельзя, не хочу подвергать опасности слуг и отца! Но до этого в дом учетчика вернемся, точнее, в подвал! Темница наверняка уцелела, а там Виколь!.. Если повезло, гаржи до нее не добрались… – Составляющий на ходу план действий вельможа протянул Танве руку. – Нет, точно не добрались, времени у них не было! Пока за тобой гонялись, пока то да се!
Пару секунд белошвейка завороженно смотрела на протянутую к ней руку графа, но так и не вложила в нее свою ладонь. Танва устала, она уже давно потеряла веру в успех, но что еще хуже, после разговора с Арторисом куда-то ушла и надежда. Девушке надоело быть бездумной, безвольной куклой в чужих руках, пусть даже графских. Она не была талисманом, который можно таскать в котомке или носить на груди, она была живым человеком и хотела знать, ради чего каждый миг рискует жизнью. Право на правду священно даже для простолюдинов!
94 
