Особенно,... 
73 
* * *
Хоть покой отца Патриуна никто и не тревожил, но ночка все равно выдалась бессонной. Проворочавшись в кровати около двух часов, старик понял, что, как ни укладывай голову на подушку, ему все равно не уснуть, и поэтому решил использовать свободное время с пользой, в размышлениях не столько над тем, что сказал маркиз, сколько над тем, что он сам выяснил в ходе приватного разговора.
В поведении вельможи было много странностей, но еще больше загадок крылось в нем самом. Он был умен не по годам, и что более поразительно, мотивация его поступков была далека от эгоистичного стремления завоевать лучшее место под солнцем. Даже если бы возраст вельможи соответствовал его внешности, то он все равно не имел бы должного жизненного опыта, чтобы так трезво мыслить, ясно излагать и вникать в суть вещей.
Отношение к Вере – отдельный, самый поразительный аспект загадочной личности молодого аристократа. Во все времена имелась горстка людей, не верящих в божественные силы и насмехавшихся над любыми проявлениями религиозного начала. Однако мало кто из них решался открыто распространяться о своих убеждениях, а уж тем более вести откровенные беседы со священником, облеченным властью отправить на костер во имя спасения грешной души не только жалкого простолюдина, но и родовитого дворянина.
К тому же все люди в той или иной мере эгоисты, они преследуют свои интересы или, на худой конец, интересы своей семьи, мало кто задумывается об общем благе, и уж тем более ставит его во главу собственной жизни. «Зачем маркизу понадобилось тратить годы на превращение колонии в независимое королевство, когда для достижения собственного благополучия и удовлетворения амбиций имелись куда более легкие и короткие пути?» – крутилась в голове священника назойливая, как муха, мысль, на которую он так и не смог найти ответа. Старенький губернатор, явно не ведавший, что творится вокруг, был милосердно оставлен на роль марионетки, в то время как вельможе ничего не стоило захватить власть над новыми землями официальным путем, с благословением и по приказу короля.
Непонятное пугает и настораживает. Отец Патриун еще раз взвесил все «за» и «против», провел исторические аналогии, использовав свой богатый жизненный опыт, приобретенный за время ношения сутаны, и в конце концов пришел к неутешительному выводу. Поступки маркиза не соответствовали мотивам, движущим людьми, а значит, вельможа был или сумасшедшим, или, что могло прозвучать странно, не являлся человеком. Для сумасшедшего Вуянэ был чересчур выдержан и мыслил слишком разумно, а его глаза навыкате хоть и не были образчиком красоты, но и не пугали собеседника нездоровым блеском. Кроме того, от подавляющего большинства, а точнее, почти от всех душевнобольных исходит специфический запах, который не перепутать совершенно ни с чем и не заглушить дорогими духами. От маркиза же не пахло ничем, от него даже не исходил пряный аромат мужских благовоний, без которых рыцари нынешней эпохи не высовывали носа со двора.
Как ни прискорбно это признать, маркиз Вуянэ не принадлежал к слабому и уязвимому роду людей, только таким образом можно было объяснить зрелость его молодого ума, особый склад мышления и пугающий альтруизм. К этому выводу преподобный отец Патриун пришел еще в самом начале беседы и тщетно силился понять, кто же сидит перед ним в расшатанном кресле. Во времена боевой молодости и в более зрелые, но такие же беспокойные годы бывший миссионер и искоренитель Зла перевидал множество вампиров, выверток, оборотней, сувил, дрягов и сохаток. Однако во всем этом разнообразии паразитирующих на людях существ невозможно было разобраться без освященных церковью приспособлений и сложных ритуалов, способных вывести на чистую воду любой вид богомерзкой нечисти. К тому же паразитирующие существа еще более эгоистичны, чем люди, и интересы общины для них ничто. В их головах просто не укладывается, что можно думать не только о собственном животе, но еще и о благе других.
Задача идентификации восседавшего перед ним, заложив ногу на ногу, и вполне логично рассуждавшего субъекта была неразрешима. Отец Патриун был неспособен вот так вот, в «походных» условиях, определить, кто же почтил его своим присутствием, зато разгадать эту тайну легко мог дракон, дремавший в человеческой оболочке. Конечно, нарушать правила Патриуну не хотелось, но его совесть немного успокаивали четыре существенных обстоятельства: перед ним был не человек, а он играл лишь с людьми; речь шла о благополучии многих; да и к тому же вырвавшееся на миг из плена человеческого тела существо не стало бы предпринимать активных действий, только определило бы природу оппонента, который, еще не факт, что стал бы в будущем врагом. Последний аргумент в пользу кратковременного послабления самому себе был неимоверно парадоксален и в то же время до безумия прост. Филанийский двор слишком странно и неэффективно боролся со зреющим в колонии заговором, послал агента, который разрушал планы мятежников изнутри, в то время как куда проще было бы направить в Марсолу полномочного ревизора, фактически палача, и два-три дополнительных полка солдат. Если полковник действительно существовал, то он преследовал свои цели, а не блюл интересы Короны, и вряд ли тоже был человеком. Две, а может, и больше неизвестные силы оспаривали право на власть над новыми землями, и прежде чем понять «зачем?», нужно было определить «кто?».
73 
