115 
— Потрясающе! — воскликнула Жанна. — Что же получается, Филипп…
— Не хочу слышать это имя, — поморщилась, как от оскомины, Эмма и поднялась. — Что случилось, то случилось, назад не вернешь. Жанна, ты выполнила наше задание, деньги мы перечислим, как было условлено, учитывая налоги, мы не обманщики… — Она подумала и добавила: — Я благодарна тебе. Спасибо. Идем, Ростик.
Жанна вышла проводить до ворот Ростислава Матвеевича с Эммой, которые шли впереди, а она и Ганнибал отстали.
— Слушай, мне не дает покоя: чего ты такой преданный им? — указала она подбородком на бывших шефов.
— Эмма — друг моей мамы. Я и мама — кумыки, слышала про такой народ в Дагестане?
— Не-а.
— Слушай, как ты живешь? Ничего не знаешь! — возмутился он. — Наш дом попал под бомбу, жить негде, мама болела. Эмма позвала маму и дала дом в теплом климате. Ты летом была там. Мне дали работу, вот и все.
— Угу, — проговорила Жанна, подумав при этом, что Эмма не такая уж плохая, как часто казалось. Даже сегодня, можно сказать, в день победы, сложно стало отделаться от неприязни к этой снежной леди.
Эмма уселась в джип, Ростислав Матвеевич задержался:
— Надеюсь, Жанна, ты приедешь, когда потребуется следствию и на суд?
— Конечно, Ростислав Матвеевич. Можете быть уверены, не подведу.
— Спасибо, Жанна, спасибо. Когда уезжаешь?
— Сегодня, — промямлила она грустно, вспомнив Вениамина.
— Ганнибал отвезет тебя на вокзал. Не грусти, девочка, если у него это серьезно, он простит и найдет тебя.
— Кто? — потупилась Жанна.
— Вениамин. Ну, до свидания.
Он обнял ее и чмокнул в лоб, а она распахнула дверцу машины:
— Эмма, вы мне обещали…
— Что? — свысока взглянула на нее та.
— Как вы разоряли комбинат?
— Смотри-ка, не забыла. Разорить своих врагов нетрудно, если постараться. Например… — И совсем неожиданно для Жанны Эмма улыбнулась, но не так, как редко улыбалась раньше, а широко, открыто. — Извини, Жанна, не могу открыть тайну, я еще не завершила дела. Вот когда закончу, обязательно поделюсь опытом. Ты теперь богатая и независимая, авось пригодится мой урок и тебе, да только не дай бог, чтоб пригодился.
— Хочу знать сейчас, я имею право.
— Мне говорили, что ты настырная, — усмехнулась Эмма. — Ну, хорошо. Они покупают материалы… догадайся, где?
— Откуда мне знать? — подняла плечи Жанна.
— У нас. И втридорога, но Ирка и Филипп этого не знают. Потом: на комбинате возник кризис, пришлось взять кредит… где?
— В банке вашей компании?
— Молодец. Плюс к этому счета-однодневки, когда не найдешь концов, где и за какую цену куплены материалы. Обычное воровство, когда, к примеру, делается ремонт в личной квартире или строится дача. В этом случае воруются материалы и деньги со счета комбината, то есть комбинат оплачивает личные нужды под видом нужд самого комбината. Ты ведь бухгалтер, знаешь, сколько счетов приходится подписывать предпринимателю за день. А если некто имеет право подписи хотя бы временно? Уследить невозможно. Вот и считай, как удается обеспечить врага дикими тратами и долгами. Все перечислить — много времени уйдет. Для выполнения данной задачи нужны преданные агенты, а кто это, уж извини, не скажу.
— А билет в филармонию? А откуда вы знали планы Филиппа?
— Ну, это как раз не составляет тайны. На комбинате работает секретаршей моя давняя подруга, она увольняется. Филипп часто поручал ей такие мелочи, как купить билет, ставил в известность, где и в какое время будет, ну и так далее.
— М-да… — только и вымолвила Жанна, подразумевая: Эмма — профессиональный жулик, затем захлопнула дверцу и отступила от джипа.
Ростислав Матвеевич сел не рядом с Ганнибалом, а с Эммой сзади, у него осталось чувство незавершенности, точка нужна и ему.
— Ты довольна?
— Как тебе сказать… С Ниной ушел смысл, с разоблачением Филиппа он не вернулся и не появится уже никогда.
— Что ж поделать, Эмма, будем коротать вдвоем.
— Вот именно: коротать! — недовольно фыркнула она. — У меня еще Иркин комбинат на очереди. Захвачу его, тогда подумаю…
— Как захватить завод? — догадался он. Ростислав Матвеевич приобнял жену, притянул ее. Она не отстранилась. — Эмма, а может, ну их? Ирку, комбинат, завод? Давай просто жить, работать? Это не так уж мало.
Она взглянула на него по-женски мягко, положила на его плечо голову и тихо, устало произнесла:
115 
