Последние отзывы

  57  

— Я правда ничего не знаю.

— Разрешите вам не поверить. Лева не набрал штат, не успел. Вы были у него единственным сотрудником, значит, должны хоть что-то знать. Хоть что-то… Вспомните, нам все пригодится.

— Думаете, мне безразлично, кто убил вашу дочь и Леву? — ноющей интонацией говорила она. — Он… у нас роман начинался и… так глупо вышло…

— Как вы считаете, Нину с Левой убил один человек?

— А как по-другому думать? Мне Лева мало рассказывал о вашем деле. Это было его второе дело, но очень серьезное, он на него рассчитывал, ну, авторитет им рассчитывал поднять. Помню, последние дни Лева был взбудоражен, можно сказать, окрыленным был. А в тот вечер позвонил и сказал: «Есть, Алька, я докопался». Мне не терпелось узнать, я стала расспрашивать, кто убил. А он рассмеялся и сказал: «Приеду через час, все узнаешь. Пока, жди». И не приехал… Когда наутро я пришла на работу и увидела на месте нашей конторы пепелище, потом узнала, что Лева… я все поняла и уехала к бабушке. Да, я спряталась, спряталась, потому что хочу жить.

По щекам Али неудержимо потекли слезы. Она их не прятала и не всхлипывала, а смотрела в окно. Ростислав Матвеевич повесил голову и думал о нелепостях жизни. Убийство его дочери не должно было разрушить жизнь Але, однако разрушило. Она не только потеряла любимого мужчину, но и вынуждена теперь прятаться в деревне. Да и у них с Эммой все разладилось после смерти Нины. Жена стала невменяемой, то рыдала без конца, то пила до полного отключения, то лелеяла мечту о мести. Он дал слабину именно с целью забыться, а не похоть тому виной, не заботился о сохранении связи в тайне, потому что сам впал в уныние, когда на все плевать. Теперь еще камнем на сердце висела Влада… Нелепо.

— Аля… — Он достал визитку, протянул ей. — Я очень вас прошу, если есть еще сведения, которые вы мне не сказали, подумайте и позвоните мне. Хорошо подумайте, от этого зависит и ваша жизнь. А теперь идите, не хочу вас мучить.

Она смотрела только в окно, Ростислав Матвеевич не предлагал второй раз карточку, держал ее протянутую, пока Аля не взяла. Потом она убежала, буркнув «до свидания» и не попрощавшись с Эммой.

— Уломал ее? — небрежно спросила жена, сев рядом.

— Ты когда будешь других людей понимать? — задал встречный вопрос он, притом задал его резко. — Ну, себя не жалеешь — ладно, твое дело. Но почему к другим относишься так, будто они обязаны делать то, что твое левое ухо захочет?

Эмма не ответила.

Глава 17

Днем — работа, вечером — знакомства, до полночи — документы. Так пронеслась неделя, за которую ничего экстренного не случилось. Предполагая, что находится под зорким оком следопытов, Жанна не расслаблялась. Надо сказать, она чувствовала себя отвратительно, и не здоровье тому виной, на здоровье ей грех жаловаться. Но выходить на улицу и думать, что ты постоянно под прицелом, возможно, в буквальном смысле — на мушке, — в пот бросало. Конечно, у страха глаза велики, но от него не убежать.

Где бы Жанна ни появлялась с Филиппом, прежде всего внимательно осматривалась, стараясь запомнить людей, вернее, их особые приметы. Когда отмечала, что тот или иной человек попадается ей вторично, она не только изучала его поведение, но и фотографировала украдкой мобильником. Хотелось выяснить, кто следит за ними, но Филипп, глядя на дисплей и «листая» снимки, качал головой, мол, я этих людей не знаю. Потом убеждал ее, что следить могут и незнакомые люди. Конечно, он прав, ну а вдруг? Не терял бдительности и Ганнибал, по заданию Жанны тоже выискивал в толпах следопытов.

Филипп оставался у нее ночевать, помогая копаться в документах. Ганнибал не ложился до тех пор, пока Филипп не уходил наверх, сидел вместе с ними в одной комнате, смотрел телевизор, убавив звук до минимума, чем раздражал его величество. Иногда Жанна выходила подышать в сад, чтоб привести в относительный порядок серое вещество, оно ведь не железное, между прочим, даже железо изнашивается. От дома не отходила, хотя тянуло побродить между деревьями. И от земли шел запах весны, жизни, запах, заставляющий забыть о страхах, наполняющий силой. Этих моментов Жанна побаивалась, посему убегала в дом, откладывая радости бытия на потом, а то с ними недолго трупом стать.

Для себя она четко уяснила: никому не доверять. А недоверие — вещь зыбкая, то и дело норовило убежать от Жанны. Общаясь на работе с Вениамином, который ужасно расстроился, когда узнал, что Филипп — ее жених, она все больше замечала в нем положительных качеств. Одновременно заботой и вниманием очаровывал Филипп. И только в затылке сигналило: осторожно, угроза! Жанна слушала сигнал, да и как не слушать? Дома мама, девчонки, без нее им придется туго, очень туго, впрочем, жить, как ни странно, тоже хотелось.

  57