Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
102 
От высоты белокаменных стен и крытых красной черепицей четырехугольных башен кружилась голова и возникали мысли, что ты крошечный муравей, букашка, ползущая по спине спящего монстра. Успокаивал обескураженного гнома лишь факт, что среди высоких зданий и полотняных шатров начинающегося прямо у ворот городского базара он был не одинок, ползал не один, а в многоликой пестрой толпе таких же жалких, беспомощных букашек.
– Ничего, скоро привыкнешь, освоишься, – прорвался сквозь стук колес о булыжную мостовую и гомон окружившей карету со всех сторон толпы голос мага. – Это поначалу только страшно, а потом дела захлестнут, и будешь, как они, суетиться, бегать…
– На муравейник походит, – робко заметил Пархавиэль, не отрываясь от окна.
– Скорее на клоповник. Муравьи – они труженики, а здесь на одного работягу – с дюжину бездельников и трутней. Кого ни спроси, все делами важными заняты, без них королевство рухнет, – пренебрежительно морщась, прошептал маг и снова погрузился в дремоту.
Широкая, выложенная крупными каменными плитами мостовая пересекала рыночную площадь точно посередине и уходила куда-то вдаль, к видневшимся на горизонте домам городских кварталов. Торговые будни были в самом разгаре: снующие туда-сюда покупатели и рабочие с гружеными тележками то и дело встревали между каретами приезжих и пешими гостями столицы, создавая невообразимую толчею и сумятицу, следствием которых были постоянно возникающие то тут, то там перебранки и несчастные случаи.
Несколько десятков измотанных, вспотевших стражников в одних лишь расстегнутых до пупка кожаных куртках безуспешно пытались хоть как-то упорядочить хаотичное движение народных масс, но от их усилий ситуация становилась еще хуже. Ругань перерастала в ожесточенные драки, под колеса телег попадали зазевавшиеся прохожие.
Не успела карета проехать и сотни шагов от ворот, как толпа возбужденно закричала, и откуда-то издалека донеслась приглушенная барабанная дробь. По тому, как исказилось лицо Мартина, Пархавиэль понял, что остановились они надолго.
– Ну, филанийцы, ну, народец! – в который раз за время поездки ругал маг бестолковых местных жителей. – Ты только подумай, мало того что кареты прямо посреди базара пустили, они еще и казни в такой толкучке устраивают!
– А посмотреть-то хоть можно? – осторожно поинтересовался гном, боясь услышать новые нарекания со стороны строгого наставника. – Вдруг товарищей моих казнят?
– Валяй, если сможешь, – устало отмахнулся Мартин, – в такой толпе тебя все равно никто не заметит.
Обрадованный гном приоткрыл дверцу и просунул в щель голову. К сожалению, видно ничего не было. Кареты заслоняли интересное зрелище, а бурлящее море людей заглушало усилия надрывающих горло глашатаев. Разозлившись на праздных зевак, Пархавиэль решился пойти на крайние меры. Его сильные пальцы крепко вцепились в крышу, а ноги резко оттолкнулись от скамьи. Гном повис на руках, затем рывком подтянулся и уже через секунду уселся, поджав под себя ноги, на гладкой крыше кареты. Упорство малыша было вознаграждено. С трехметровой высоты было отчетливо видно, как вершилось в Альмире правосудие. В принципе в действе по лишению жизни ничего интересного не было. Пархавиэль видел точно такой же спектакль два дня назад в Фальтеши, разве что эшафот в столице был чуть-чуть побольше, а священники в желтых рясах дольше и усерднее бормотали напутственные пожелания «виновникам торжества».
«И чего люди такие дурни, – ругался про себя гном, пытаясь получше разглядеть ряды осужденных. – Столько зевак собралось, а на что, собственно говоря, смотреть-то? Им что, в жизни мерзости и свинства не хватает, чтобы еще на висельников любоваться?»
Через пару минут Пархавиэль облегченно вздохнул: сколько он ни осматривал ряды, а товарищей, к счастью, среди смертников обнаружить не удалось. Он собирался полезть вниз, но неожиданно передумал. Отсюда, с крыши кареты, как на ладони была видна шумная жизнь торговых рядов. Пользуясь случаем, Пархавиэль решил осмотреться. Мысль о том, что завтра ему предстояло погрузиться в людскую толчею, не давала покоя и пробудила былые инстинкты подземного разведчика.
Руководствуясь наставлениями доблестного разведчика отряда, унтера Бифа, Пархавиэль мысленно разбил осматриваемую площадь на участки и внимательно изучил каждый в отдельности. Всего через пару минут Пархавиэль точно знал, где торговали пушниной, а где сыром, во что одевались модницы-горожанки и прочий люд. Гном отчетливо запомнил опасные участки базара, то есть те места, где была высока вероятность натолкнуться на шайки воров и патрули городской стражи. Покончив с общим осмотром территории рынка и продаваемых на лотках товаров, гном пытался сосредоточиться на изучении городских обитателей, но вскоре бросил это неблагодарное занятие, поскольку чуть не ослеп от мелькающих в тесноте разноцветных головных уборов и одежд.
102 
