Особенно,... 
77 
Чемергес, дожевывая ветчину, помчался за Бомбеем на покой. Клим налил водки в стакан, предложил Князеву, тот сделал вялый жест рукой, отказываясь. Клим выпил, занюхал кулаком и деликатно коснулся острой темы:
– Пашка, ты очень смелый человек, раз тебя притягивает Малика. Я бы не осмелился связаться с такой женщиной. Ножом уложить мужиков… как нечего делать! Меня трясет от сегодняшнего приключения.
– Поэтому ты не я. Некоторые гробят людей тысячами, и ничего, живут спокойно, их не считают убийцами.
– Паша, хорошо подумай, она же адское пламя…
– Видишь ли, понятия добра и зла в мире давно смешались, – пустился в ироничные рассуждения Князев. – Никто не знает, что такое добро. Вернее, все думают, будто знают, а на самом деле и не догадываются. У людей есть поверхностный, видимый слой, он обычно обманчив. То, что под ним, проявляется не вдруг, поэтому трудно распознается. Кто такой был Робин Гуд? Вор, убийца, разбойник, а стал народным героем. Вот тебе два слоя. Между прочим, на одном ангелочке я один раз женился, теперь меня привлекает ведьма.
– У тебя одни крайности… – Но, заметив, как выразительно Князев на него посмотрел, поменял тему: – Что у тебя за манера не вытирать голову после душа?
– Ты, как моя бывшая, вечно недоволен. Зануда. Я иду спать.
Князев поднялся на второй этаж, послушал ядреный храп из спален Чемергеса и Бомбея, прошел мимо своей комнаты, постучал к Малике.
– Кто там? – сонно откликнулась она.
– Я, – тихо сказал Князев. – Можно войти? – В ответ ни звука. – Малика, все равно войду, дверь же без замка, я просто хочу быть вежливым.
Дверь распахнулась, он вошел, но никого не увидел в комнате. Князев повернулся лицом к выходу, захлопнул дверь, за ней и стояла Маля, прижавшись спиной к стене. Странная у нее причуда – заворачиваться в полотенце, а придерживала она его так, будто его собирались сорвать с нее. Князев приблизился, положил ладони на стену, короче, дал ей понять, что пока не намерен приставать, а то она вся съежилась, будто он закоренелый злодей. И все же коварство с его стороны состояло в том, что Маля очутилась между его руками и деться ей было некуда.
– Только не говори, что у тебя с дедушкой любовь до гроба, – сказал он.
– Я этого не говорю, – не поднимала она глаз.
– А как тебя угораздило выйти за него?
– Была зима, ночи мы проводили на вокзале, но однажды увидели, как проверяют документы, а у нас были паспорта другого государства, у Ляльки вообще ничего. Днем мы ходили по городу, я искала квартиру, где согласились бы подождать с оплатой, Гриб мне обещал подкинуть работу…
– Кого-то застрелить?
– Да, – с вызовом ответила Малика. – Понимаю, это звучит дико, а что было делать? Проститутки из меня не вышло, вырвало на первого же клиента, когда он полез целоваться.
– Как вырвало? – заглядывая ей в лицо, спросил он изумленно. – По-настоящему?
– Именно. Видно, не всем это дано. Скажу честно, я расстроилась, мне же нужны были деньги. И со вторым клиентом та же история. Я просила Гриба помочь с работой, больше мне ее никто не дал. Несколько раз пыталась наняться в прислуги – не взяли, я же не через агентство устраивалась, где требуются документы, а частных рекомендаций у меня не было. Мама нелегально устроилась на стройку чернорабочей, но ее прокатили с оплатой, втрое меньше заплатили. Это было еще до смерти отца.
– Отчего он умер?
– А отчего сейчас умирают здоровые и сильные мужики? – задала встречный вопрос Малика, но Князев не знал ответа. – Сердце. Мы около года скитались по родственникам, папа обивал пороги, чтобы получить статус беженцев и гражданство, доказывал, что он родом отсюда. Как выяснилось позже, получить гражданство несложно: дал бы взятку, и не надо ничего доказывать. Но мы этого не знали, да и денег не было, все потратили. Родственникам надоело нас кормить, они не выгоняли, нет, но вели себя так, что мы сами ушли. Перебивались временными заработками, меняли жилье, и вдруг отец попал в больницу. Его заела обида, и стыдно было перед нами. Такой большой мир, а нам в нем не нашлось места, хотя даже не место нужно было, а разрешение жить. Тогда я первый раз выполнила заказ Гриба.
– А вернуться назад нельзя было?
– Нельзя, – резко бросила Малика. – Что тебя еще интересует?
– Как ты вышла замуж, – напомнил он.
– Мы сидели на скамье, не знали, куда идти. Сыпал снег. Рядом сел Кеша, разговорились, маме стало плохо. Он сказал, что нам следует идти домой, а не сидеть на морозе, я ответила, что у нас нет дома. И не знала, как быть, Лялька ревела. Кеша долго думал и предложил пойти к нему, у него трехкомнатная квартира, жил он один. Неделю прожили у него, навели порядок, готовили, а маме становилось все хуже. Кеша вызвал врача, соврал, что мы его родственники, мол, нас обокрали, в общем, маму взяли в больницу. Ей поставили диагноз… рак. К тому времени я опять заработала, деньги пошли на лечение. Кеша припер меня к стенке, стал допытываться, где взяла деньги. Я соврала, что, мол, на панели. Тогда он предложил мне выйти за него замуж. Сказал, что он стар, долго не протянет, а мое замужество решит массу проблем. Я спросила, не боится ли он, что мы его в гроб загоним из-за жилья. А он ответил: лучше в гроб, чем жить одному. Кеша потратил все сбережения, чтобы мы поженились, получили паспорта и гражданство. Ляльку определили в школу, она быстро догнала ровесников. А я… я чувствовала себя счастливой. Мне не нужны были ни мужчины, ни наряды, ни деньги. Это счастье – утром вставать и знать, что не надо больше трястись от одного вида милиции, что у тебя есть дом, что ты можешь устроиться на работу… а дал мне это все Кеша просто так.
77 
